это непременно. Хотите, начнем прямо сейчас?
Анюта рассмеялась и взглянула на Костина:
– А что, стоит попробовать, Юрий Иванович?
– Попробуйте, – развел руками Костин. – Он же вам заявил: «Горбатова могила исправит!» – и не отступит, пока кому-нибудь рога не наставит. Только скажи по правде, Володька, – Костин хитро прищурился, – сколько раз тебя этими рогами под нежное место поддевали, не помнишь?
– Все, я понял! – поднял ладони вверх Горбатов. – Гвардия не сдается, а приглашает всех отобедать в ресторан под названием «У трака»...
Ресторан оказался обыкновенной офицерской столовой, но очень уютной и чистенькой. Они расположились в дальнем конце зала и заказали сухое вино, фрукты и мороженое. Горбатов помешал ложечкой расплывшееся в вазочке розоватое месиво, бывшее недавно клубничным мороженым, и неожиданно серьезно посмотрел на Костина:
– Кажется, кое-кто окончательно спятил от местной жары. Пришел приказ – срочно привести в полную боевую готовность даже вышедшие из строя машины, те, что должны были отправить на металлолом. Одну старушку мы на днях подняли из руин. Утром я ее осмотрел, а после обеда уже слышу, меня отправляют на полигон, на испытания. С полным боекомплектом. – Горбатов печально вздохнул. – А я-то мечтал к маманьке забуриться на пару недель. Она у меня под Саратовом живет. Пять минут пробежаться – и Волга! Это тебе не местный арык, где глистов больше, чем самой аш два о! Водичка – как ладони у девочки! Обнимет тебя нежно, ласково и что-то шепчет, шепчет... – Он мечтательно улыбнулся и слизнул с ложки мороженое.
Костин посмотрел на него заинтересованно:
– Что-нибудь серьезное?
Горбатов пожал плечами:
– Не думаю. Просто начальство решило, что мы тут с жиру бесимся, вот и заставило потрясти курдюками.
Костин сделал глоток из своего бокала и вытер салфеткой губы.
– Володя, если позволишь, я хочу кое-что уточнить. Ты слышал о человеке по фамилии Рахимов?
– Сулеймен Рахимов? – удивленно переспросил Горбатов. – Официально считается, что он погиб. В прошлом году люди Арипова прижали его в горах. Там были крупные стычки, и пленных не брали. Мы не вмешивались, потому что приказов никаких не поступало. Поэтому наши танки простояли на приколе. А Рахимов якобы погиб при невыясненных обстоятельствах. Об этом сообщили проариповские газеты. – Он недоуменно поднял брови. – С чего ты им заинтересовался?
– Да ходят слухи, что он жив, – ответил Костин, – я услышал об этом сегодня утром.
Горбатов внимательно посмотрел на него:
– Кажется, теперь я кое-что понимаю. Наши генералы лишних телодвижений не совершают.
– Юрий Иванович, вы заметили? Прошлой ночью в городе было много войск, – произнесла тихо Анюта, – просто кошмар какой-то! Они до утра орали под окнами миссии и стучали какими-то железяками.
– Да, я заметил. – Костин пристально посмотрел на Горбатова. – Расскажи, что ты знаешь о Рахимове.
– Не строй из себя девочку, – усмехнулся Горбатов, – ты знаешь все лучше меня.
– А может, мне хочется услышать мнение других?
– Так кто же все-таки этот Рахимов? У нас в миссии почему-то стараются о нем не говорить, – встряла в разговор Анюта.
– Кость в горле Арипова, – мрачно посмотрел на нее полковник Горбатов. – Причем Арипов обзывает его бандитом, а Рахимов предпочитал называть себя патриотом – вождем оппозиции, если не отцом нации. Но по отношению к России он был настроен более лояльно, поэтому там, наверху, – он многозначительно закатил глаза, – уже, видно, что-то пронюхали, и вся эта суматоха с ремонтом техники неспроста.
– Говорят, до того, как сообщили о его смерти, он хотя и скрывался в горах, но доставлял Арипову немало хлопот, – опять подала голос Анюта. – Правда, до последнего времени никаких новостей о нем не поступало. Вполне возможно, что он и вправду погиб.
– Я думаю, у него хватило ума воспользоваться слухами о своей смерти, залечь на дно и основательно подкопить силы, – усмехнулся Костин.
– А может, он болел или был ранен? – Анюта обвела мужчин вопросительным взглядом.
– Вполне вероятно, – Костин переглянулся с Горбатовым. – И все-таки каковы твои соображения?
– Какие у меня могут быть соображения? – ответил тот уклончиво и посмотрел сквозь бокал с вином на Костина. – Просвечиваешь, поганец? И не стыдно тебе старинного кореша под монастырь подводить?
– Под монастырь? – рассмеялся Костин. – Я что, государственные тайны заставляю тебя выдавать? Или ты присягу давал на верность Арипову? По-моему, что ты, что я на одной флейте играем и заботимся, чтобы меньше крыс на наших границах плодилось.
– Ладно, не убеждай, – отмахнулся Горбатов, – и не считай меня идиотом. Мы с тобой подобных крыс вот так насмотрелись! – Он провел ребром ладони по горлу и наклонился к Костину: – В дивизии все повязаны специальным приказом. А по нему следует, что мы никоим образом не должны вмешиваться в местные дела и даже интересоваться ими. Наше дело – держать границу на замке. Здесь стоит только сунуть свой нос, как сразу окажешься в таком дерьме! Были у нас случаи, в основном с рядовыми. Их мгновенно выслали в Россию и на год или два засадили за решетку. Но даже это лучше, чем попасть в руки Садыкова. В команде Арипова он самый главный головорез – начальник охраны, бывший гэбист.
– Понятно, – Костин разлил остатки вина по бокалам, – что ж, прошу прощения. Я и не представлял, в какой вонючей дыре ты исполняешь свой гражданский долг.
– Вонючее не бывает, – вздохнул Горбатов и залпом прикончил содержимое своего бокала. – Прости, конечно, но я заметил: как только на горизонте появляешься ты – жди беды.
– Как раз наоборот, я появляюсь там, где случилась беда. Она всегда приходит первой. – Костин вдруг резко переменил тему: – Кстати, хочу тебя обрадовать. Твой любимый писатель, как его, Ташковский, остановился в одной гостинице со мной. Сегодня видел его в баре. Он пытался избавиться от похмелья с помощью сырых яиц и флакона шотландского виски.
Полковник досадливо махнул рукой и склонился к Костину.
– Думаешь, у меня сейчас есть время что-то читать? Признайся, Юрка, ты ведь не в отпуске, а?
– На кой ляд тебе знать это, Вольдемар? Возможно, у меня здесь личный интерес... – Костин покосился на Анюту.
– Я бы поверил, – усмехнулся Горбатов, – но ты слишком часто вешал мне лапшу на уши. Скажи только, ты нашел здесь то, что искал?
– Знаешь, очень боюсь, что нашел...
Садыков, видно, приказал особо не церемониться и прикончить его в первом же безлюдном переулке. Но наверняка не предупредил, с кем его громилам – водителю и охраннику – придется иметь дело. Поэтому они так неосмотрительно вывели Максима из машины: возможно, боялись, чистюли, испачкать сиденья. Схватка длилась четверть минуты. Еще одна минута ушла на то, чтобы оттащить к пересохшему арыку и сбросить вниз оба трупа, один с перебитым кадыком, второй – с неестественно вывернутой шеей. А через две минуты ровно Максим Богуш вел трофейную машину по направлению к российской военной базе. Теперь он чувствовал себя более уверенно: два конфискованных ствола радовали душу и приятно оттягивали карманы.
Толчея на улицах не позволяла ехать быстро. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед автомобилем. Конные повозки, груженные дынями и арбузами, ишаки с сидевшими верхом на них аксакалами, женщины в парандже и с непременным узлом на голове, полуразбитые грузовики, на которых восседали местные джигиты, заросшие густыми бородами по самые глаза, одетые в овечьи папахи и пестрые ватные халаты... Все это создавало немыслимые пробки. Кругом стоял невообразимый шум. Словом, обычная для Ашкена суета. Максим даже засомневался, не приснились ли ему войска, заполонившие ночью ближние к дворцу улицы и площадь.
Нет, не приснились, подумал он, объезжая внезапно вынырнувшие из боковой улицы два
