– А ты от скромности не умрешь! – протянула она с расстановкой, уже не пугаясь его пристального взгляда. Потом опять не удержалась, улыбнулась. Разве ему понять, что она чувствует на самом деле. И как ни странно, спокойствие и уверенность, исходившие от его сильного, тренированного тела, не настораживали ее, а, наоборот, расслабляли и притупляли бдительность. Может, потому, что она многое о нем знала, он же не знал о ней ничего, а полчаса назад даже не подозревал о ее существовании.
Максим понял ее улыбку по-своему и недвусмысленно усмехнулся:
– Ну, вот так-то лучше.
– Лучше, чем что? – не поняла Ксения и недовольно поморщилась. Господи, и почему она сидит и разговаривает с ним, вместо того чтобы послать к чертовой матери?
– Лучше, чем выражение, с каким ты смотрела в свой стакан. Мне показалось, ты хочешь в нем утопиться.
– Нет, не хочу.
– Я почувствовал, что тебе страшно и тоскливо в этом чертовом городишке в эту чертову ночь...
– Ну... – Она не нашлась, что ответить, и зачем-то подозвала официанта и заплатила за пиво Максима.
– Спасибо, – усмехнулся он и вежливо склонил голову. – Вы необыкновенно щедры, сударыня. – Он поднял вверх бокал с пивом. – Ваше здоровье, прекрасная незнакомка! Несмотря ни на что, здесь очень хорошо работается днем, – и опять подмигнул ей, – а ночью тем более.
– Да что ты! – Она, в свою очередь, подняла свой бокал и чокнулась с Богушем, представив на мгновение то, что он подразумевал под ночной работой. Наверняка пара видеокассет «для взрослых», скрипучая кровать да недорогие шлюшки...
– Скажи, тебе приходилось работать ночью? – Его голос звучал вкрадчиво, в темных глазах промелькнули озорные искорки.
– Боюсь, что нет. Я так много работала днем, что вечером падала в постель без задних ног.
– Но ты, надеюсь, не новичок в подобных делах?
– Моей дочери восемнадцать лет, – огрызнулась она, – тебе это о чем-то говорит?
Она заметила торжествующий огонек в его глазах и поняла, что выдала себя с головой. Похоже, под словами «ночная работа» они подразумевали одно и то же.
– Конечно. – Он скривил рот в ироничной ухмылке и умело сместил акценты: – Я вижу, ты из тех, кто горит на работе.
– Представь себе, да.
– И чем же ты занимаешься?
– Не хочу об этом говорить.
Максим едва заметно пожал плечами:
– Что ж, пожалуй, ты права. Хватит трепаться. У меня сегодня денек тоже был не приведи господь...
– Хватит трепаться, – согласно повторила она, поразившись собственным словам. Такие словечки она могла позволить только наедине с собой, но никак не в присутствии постороннего, тем более незнакомого человека... Наверняка жара подействовала. Или все дело в этом мужчине? При виде его она чувствует почти болезненное возбуждение, начиная с момента их встречи на горном склоне в такой далекой и недоступной сейчас Сибири.
Максим посмотрел ей в глаза, и на миг Ксении показалось, что он знает о ней гораздо больше, чем она думает. Возможно, он все-таки разглядел ее тогда в машине?..
Она покраснела и покачала головой от досады, вспомнив тот эпизод, из-за которого до сих пор чувствовала себя распоследней дурой...
До самолета оставалось пять часов. Чемоданы дожидались на веранде, когда их погрузят в машину. Клавдия Михайловна и Катя прихорашивались, каждая в своей комнате, собираясь проводить ее до Емельянова. Ксения вышла на крыльцо и привычно взяла в руки бинокль... Сын Марии Богуш в потертых джинсах и выцветшей футболке вышел из ворот с тяжелой сумкой в руках и направился в сторону центра села. Сердце у нее сжалось. Не отдавая себе отчета в своих действиях, она выбежала за ворота, где стояли старенькие «Жигули» матери, и села в машину.
Максима нагнала уже около магазина. Он стоял возле киоска приема стеклотары и, вынимая из сумки водочные и пивные бутылки, расставлял их в ящики, которые выносил приемщик посуды.
«Ну вот, ко всему прочему он еще и алкаш!» – вздохнула Ксения. Хотя в принципе какое ей дело?
Но почему-то ей не хотелось разочаровываться в человеке, с которым она даже не была знакома. И тут ей в голову пришла совершенно дурацкая мысль – выйти из машины и гордо продефилировать мимо киоска до магазина. Может, тогда она просто не оставит этому угрюмому задаваке никаких шансов снова проигнорировать ее...
Ксения открыла дверцу машину и тут заметила двух юнцов. Они едва держались на ногах и толкали впереди себя старую детскую коляску, полную пивных бутылок. Подкатив ее к киоску, один из вновь прибывших оттолкнул Максима от дверей, куда тот подавал ящик с бутылками. Ксения не слышала, что Богуш сказал пьяному, но парень вдруг схватил его за грудки и прижал к стенке киоска. Его приятель тем временем подхватил сумку Максима с оставшимися бутылками и отбросил ее в сторону. Звон разбитого стекла раздался одновременно с пронзительным визгом парня, напавшего на Максима. В одно мгновение тот оказался в лежачем положении, а Максим, перепрыгнув через корчившегося на земле противника, схватил за шиворот второго и, крутанув вокруг себя, пинком отправил вслед за приятелем. Затем как ни в чем не бывало повернулся к обалдевшему приемщику посуды.
Ксения ошарашенно потрясла головой и тут заметила участкового, капитана Астахова, бежавшего от аптеки. Он на ходу придерживал рукой кобуру и кричал: «Стоять! Стоять на месте!» Подскочив к Максиму, схватил его за рукав, но тот вырвал руку и, видно, пробурчал что-то не слишком учтивое, отчего Астахов побагровел и начал расстегивать кобуру.
Максим покачал головой, опять что-то сказал и кивнул в сторону лежавших на земле парней. Из киоска вышел приемщик и тоже заговорил, взволнованно жестикулируя.
Астахов тем временем вытащил пистолет и потряс им перед носом Максима. Даже с весьма приличного расстояния, откуда Ксения наблюдала за происходящим, она заметила, как Максим побелел.
Одно мгновение, и пистолет Астахова оказался в руке Максима. Он подбросил его, поймал, опять что-то пробурчал и вернул оружие капитану. Астахов растерянно дернул головой и убрал пистолет в кобуру. Крикнув что-то сердитое приемщику, страж порядка подошел к пьяным.
Максим тем временем вытряхнул из сумки битое стекло и, не оглядываясь, побрел обратно. А Ксения тихонько поехала следом. Через сотню метров она нагнала его, приоткрыла дверцу и решительно спросила:
– Подвезти?
– Перебьюсь! – рявкнул он сквозь зубы, скользнув по ней быстрым взглядом, и прибавил шаг.
Она сердито фыркнула и с места рванула машину. Вылетевшие из-под колес грязные брызги, несомненно, обдали Максима с головы до ног, иначе зачем ему было отряхиваться и провожать машину свирепым взглядом? Она расхохоталась и удивилась собственному злорадству. Человек только что угодил в переделку, по случайности чуть не попал в руки милиции, а она мелочно мстит ему, и спрашивается, за что? Просто потому, что он опять не обратил на нее внимания?..
Но все-таки они были почти знакомы. Видно, поэтому она с такой легкостью согласилась на его компанию и чувствует себя с ним весьма и весьма непринужденно. Вероятно, когда нет совместного прошлого, действительно становится просто и хорошо друг с другом.
Господи, ну и жарища! Ксения в который раз вытерла пот со лба. Похоже, из-за жары она ведет себя черт-те как и несет всякую чушь... Но от Максима исходило какое-то странное тепло. Оно не раздражало, нет, наоборот, притягивало так, что Ксения даже сделала движение, чтобы дотронуться до его руки, но вовремя остановила себя. Но приказать себе не дышать, чтобы не чувствовать его запаха – пряного, с легким ароматом туалетной воды, – она была не в силах, так же как слышать его дыхание и видеть его глаза, столь пугающе откровенно разглядывавшие ее лицо.
