заниматься расследованием убийства вашего отца. У меня, как вы знаете, другое поручение. Во-вторых... – он раздраженно махнул рукой, – у прокуратуры работы с убийством и с поджогом невпроворот. Так что пусть они занимаются своими делами, а я своими. К тому же Ольга Борисовна не знает, зачем я здесь отираюсь. А меня, честно сказать, сроки подпирают.
– Ладно, если вы действительно работаете во благо музея, а не в сговоре с Заварзиным, то я смогу вам помочь. Говорите конкретно, что мне делать?
– В доме есть тайник?
– Есть, – кивнула Марина, – кажется, с тех пор, как перестроили особняк в конце девятнадцатого века. А может, он и раньше существовал, кто знает! Но им при мне никогда не пользовались. Вернее, я пользовалась. – Она смущенно улыбнулась. – Там я в детстве хранила свои дневники. А у папы был сейф.
– Сейф, как мне известно, осмотрели. А вот тайник... Где он находится?
– В спальне мачехи.
– Она знает о тайнике?
Марина пожала плечами:
– Одно могу сказать: я ей об этом не рассказывала. Но вы наверняка знаете историю с колье?
Субботин молча смотрел на нее, ожидая продолжения.
Марина вздохнула:
– Я не люблю вспоминать об этом. Но вам хочется услышать историю из первых уст. Или я ошибаюсь?
Олег улыбнулся и взял ее за руку:
– Конечно, из первых уст. В пересказе зачастую теряются важные детали.
– Скажу одно, накануне одного важного мероприятия исчезло бриллиантовое колье – наша семейная реликвия. Именно из-за него дед угодил в лагеря, потому что отказался подарить его одному партийному бонзе из Кремля. Бабушке удалось колье надежно спрятать. Она тоже прошла через допросы, пытки, но тайник не выдала. Честно сказать, я до сих пор не знаю, где его прятали. Так вот это колье я в тот же день обнаружила в своем шкафу, в белье. Я перепрятала его в тайник, хотела позже объясниться с отцом. Как такое могло случиться? Ведь оно хранилось у него в сейфе. И доступ туда имели только отец и Ольга Борисовна. Но нагрянула милиция. Искали целенаправленно в моем шкафу явно по чьей-то наводке. Можно только догадываться, по чьей именно. Но догадка еще не доказательство. Тогда я была наивной дурочкой, все рассказала следователю и даже показала ему тайник. Но колье там не оказалось... Понятное дело, меня обвинили в хищении, отец умолял сказать ему правду. Он почему-то подумал, что я решила насолить таким образом мачехе, потому что Ольге Борисовне очень хотелось пофорсить в этом колье на презентации новой книги отца. Следствие велось целый год, но мою вину не сумели доказать. С отцом мы поссорились, мачеха торжествовала, а когда колье удалось вернуть в Россию, отец передал его от греха подальше в Алмазный фонд. Деньги за него заплатили немалые. На них реконструировали центральный корпус музея. Я полагаю, мачеха могла узнать о тайнике от следователя. Во время следствия у них сложились доверительные отношения. Скажу больше, она отчаянно с ним флиртовала, и где гарантия, что он не поддался ее чарам. Впрочем, отец тоже не держал от нее секретов.
– Значит, ваш отец знал о тайнике?
– Мы с ним до истории с колье на эту тему не разговаривали. Вообще-то тайник мне показала мама.
– В комнату можно пробраться незаметно? – в упор посмотрел на нее Олег.
– Можно. Когда-то это была моя спальня, так что я знаю все ходы и выходы. Но даже если мачеха знает о тайнике, не думаю, что она хранит в нем бумаги, которые могут ее скомпрометировать, – недоверчиво усмехнулась Марина. – Комната заперта на ключ. И мачеха вряд ли позволит произвести обыск без санкции прокурора. На это должны быть веские основания. – Марина покачала головой. – Она очень хитрая особа и давно уже, наверное, все перепрятала.
– А если не успела? Ведь все произошло внезапно, для нее неожиданно! И пожар, и смерть вашего отца.
Марина смерила его скептическим взглядом.
– А если все это было спланировано заранее? Если она успела подготовиться?
Субботин хитро прищурился:
– Я вас уверяю, что нет! Ваша мачеха порывалась остаться в своей спальне, но врачи настояли, что она должна лечь в больницу. По моей просьбе, естественно, настояли. Кстати, никакого приступа у нее не было. Все это форменный спектакль!
– Я об этом догадалась, – улыбнулась Марина.
– И еще один факт, который подтверждает, что в кабинете или в тайнике, не суть важно, кое-что имеется. Ольга Борисовна просила Молодцова, чтобы он побывал в ее комнате, якобы ей понадобилась записная книжка. Но ключ он странным образом потерял, – Олег хитро прищурился, – и по этой причине в комнату не попал.
– Откуда вы знаете, что она передавала ему ключ и что он его потерял? – изумилась Марина.
– Оттуда, – рассмеялся Олег. – Неужто вы думаете, что я упущу возможность проконтролировать беседы Ольги Борисовны с теми, кто ее посещает?
– Вы поставили прослушку? – догадалась Марина. – Значит, и наш разговор для вас не секрет?
– Не секрет, – развел руками Олег. – Особенно меня заинтересовал вопрос о московской квартире. Откуда такая информация?
– Оттуда, – в тон ему ответила Марина и неопределенно махнула рукой. – Я не уверена, есть ли квартира на самом деле. Но если она существует, вам и флаг в руки. Узнайте, на какие деньги она построена. Уверена, на зарплату сотрудника музея квартиру в Москве не купишь.
– Умничка, Марина Аркадьевна. – Субботин с довольным видом потер ладони. – Считаю, что нам нужно скооперироваться.
– Что вы предлагаете? – Марина посмотрела на него с подозрением. – Я не детектив, чтобы проводить собственные расследования. Но я же сказала, что готова вам помочь. Я знаю, как можно проникнуть в комнату мачехи незаметно. Посмотрим, хранится ли что-нибудь в тайнике. А затем уж ваше дело, как задержать ее с поличным. В конце концов, можно установить прослушку.
– Умничка в квадрате, – откровенно обрадовался Субботин, – я вам только хотел предложить что-то в этом роде, а вы меня опередили.
– Просто я тоже об этом думала, – опустила взгляд Марина. – Я не могу без достаточных на то оснований обвинять мачеху. Это будет воспринято как месть, как ложный донос. Я могла бы сказать о тайнике в ее спальне и раньше, но вдруг там ничего нет?
– Однако она же беспокоилась, Молодцова в свой кабинет посылала, значит, там есть что-то...
– Та же записная книжка, и не обязательно в тайнике, – тут Марина вспомнила слова Ивана, – или информация в компьютере.
– Если в компьютере установлен пароль, то потребуется помощь специалистов, чтобы открыть его. А это долго.
– Не думаю, что мачеха установила пароль. Не те у нее мозги, чтобы додуматься до этого. Молодцов – другое дело. Возможно, его посылали как раз уничтожить информацию, а не забрать документы.
– Из их разговора это не просматривалось, – задумчиво сказал Субботин, – но записная книжка нам тоже интересна. Стоит заглянуть в нее раньше этого типа и, конечно же, опередить Матюхина, который вознамерился завтра встретиться с Ольгой Борисовной.
– Так вы хотите, чтобы я сегодня осмотрела комнату мачехи?
– Непременно, и лучше это сделать поздно ночью, чтобы никто не шатался рядом с домом.
– Вы пойдете со мной?
– Пойду, буду, как говорится, стоять на стреме, а в комнату вам придется проникнуть одной.
– А если меня застукают? – улыбнулась Марина.
– Вы можете всегда отвертеться, – весело заметил Субботин, – а вот если схватят меня... Это уже незаконное проникновение в чужое жилище.
– Хорошо, договорились, но я надеюсь, что вы меня отмажете, если меня все же застукают на месте преступления. Самое печальное, если в тайнике обнаружится переписка с любовниками, и только.
