желания получать, быть объектом заботы, быть любимым, зависеть от других людей наиболее отчетливо просматриваются в паразитическом поведении грудного младенца. Таким образом, эти рецептивные эмоциональные качества, как и желание быть любимым, получать заботу, тесно связаны с периодом раннего детства и соответственно с физиологическими функциями питания, которые впоследствии подавляются, чтобы проявиться вновь в форме инфантильного желания «припасть к материнской груди». Подобные подавленные рецептивные тенденции можно рассматривать как хроническую психическую стимуляцию желудка, приводящую к его дисфункции. Эта стимуляция не имеет прямой связи с физиологическими процессами пищеварения. Ее основа заложена в эмоциональных конфликтах, не связанных с чувством голода. Согласно моему убеждению, под воздействием постоянной хронической стимуляции желудок ведет себя так же, как во время естественного процесса пищеварения. Хроническая гиперподвижность и гиперсекреция могут рассматриваться как вторичные проявления. Пустой желудок начинает выполнять те же функции, которые свойственны этому органу в период переваривания пищи или непосредственно перед ее приемом. Такие симптомы, как невроз желудка, гастрит, изжога и отрыжка, вероятно, являются проявлением хронической стимуляции, которая иногда приводит к развитию язвы...»
В дополнение к теоретическим выкладкам исследователи включили в отчет подробные истории болезни, полный перечень которых занял бы слишком много места. Однако в качестве подтверждения вышесказанного рассмотрим один клинический случай.
Бэкон упоминает о женщине, обратившейся с жалобой на эпигастральные боли в желудке, которые не проходили в течение семи лет. Временами они были непереносимы, и она подумывала об операции; проявлялись и вторичные симптомы — отрыжка, вздутие живота, периодические поносы и запоры. К тому же время от времени ее преследовало чувство голода (непроизвольное переедание), которое продолжалось от десяти до пятнадцати дней, в течение которых она прибавляла в весе от десяти до пятнадцати фунтов.
Она была замужней тридцатипятилетней дамой, женст-венной, хорошо одетой и сексуально привлекательной. Она легко заводила новых друзей, но так же легко с ними расхо-дилась. Она родилась в европейской семье и была младшей ,из трех дочерей. Когда ей минуло восемь лет, отец умер и семья переехала в Штаты. Когда-то ее родители были богаты, но затем потеряли все свое состояние. Отец был образованным и всеми уважаемым мужчиной, но в ее памяти о нем остались лишь смутные воспоминания. Мать, напротив, была необразованна и груба, но наша будущая пациентка стала ее любимицей. Несмотря на это, дочь не раз испытывала на себе проявления ее жестокости. Пациентка припомнила, что в возрасте шести лет на нее напал человек и она громко закричала, призывая на помощь. Мать выскочила из дома и отшлепала девочку, не утруждая себя расспросами о причине слез. В детстве она много и тяжело работала, помогая матери. К старшей сестре она испытывала ревнивые чувства, так как та была отъявленной эгоисткой, но весьма удачливой и всегда добивавшейся желаемого.
Когда пациентке исполнилось двадцать лет, она вышла замуж за человека пятнадцатью годами старше себя и впервые в жизни ощутила искреннюю заботу и внимание. Ее муж был удачлив и выше жены в интеллектуальном отношении, что ассоциировалось с воспоминаниями о ее собственном отце. Супружеская пара много путешествовала. По предложению мужа пациентка два года проучилась в школе-интернате. В постели она была холодна, но такое положение дел ее вполне устраивало, и она чувствовала себя счастливой, подобно ребенку, о котором заботятся и которому не надо принимать решений.
Впервые ее безмятежное существование было потревожено, когда на восьмом году супружества она родила ребенка. Ей пришлось сменить роль берущего на роль дающего. Вторым поводом для беспокойства стали участившиеся деловые поездки мужа. Третьим поводом для тревоги послужила новость, о который она узнала лишь на десятый год замужества — ее муж содержал бывшую жену и ребенка. Последнее открытие не на шутку ее рассердило, и именно эта ее враждебность спровоцировала начало заболевания желудочно-кишечного тракта, продолжавшегося следующие семь лет, вплоть до того момента, когда она обратилась к психоаналитику.
Ситуация осложнилась, когда муж потерял работу и стал импотентом. Эти события привели ее в жуткую ярость (симптомы желудочно-кишечного заболевания). Несмотря на переполнявшее ее негодование, она много работала, заботилась о ребенке, готовила мужу вкусные блюда, невзирая на то, что из-за болезни не могла есть их сама.
На сознательном уровне она гордилась собой, так как чувствовала свое превосходство и достойное похвалы участие, которым она окружала других людей, хотя ее и посещали мысли вроде такой: «Пускай они подавятся моей добротой». Однако за внешним фасадом скрывалось настойчивое и постоянное желание любви и внимания к собственной персоне, особенно со стороны мужчин. Внешний отказ от подсознательных желаний спровоцировал гнев, разрушительный характер которого типичен для пациентов так называемого орального типа. Возмущение по поводу того, что в последнее время муж не мог ее содержать, его сохранившиеся в какой-то степени отношения с бывшей женой, его неспособность удовлетворить мою пациентку сексуально и частые отлучки мужа из дома уже упоминались. Она решила отомстить традиционным женским способом и последовательно завела нескольких любовников. При этом ее супружеская неверность не имела выраженной мотивации, ибо она руководствовалась не столько чувством привязанности или страсти к очередному любовнику, сколько желанием досадить мужу. Любопытной, хотя и типичной чертой этих внебрачных связей было то, что она обратила свой гнев на любовников, причем обвиняла их в тех же грехах, что и мужа. Она сетовала на то, что они не могут удовлетворить ее сексуально, думают только о собственном удовольствии, не приходят вовремя на свидания и вообще ничего ей не дают.
Способ, к которому она прибегала для поощрения орального комплекса, стереотип сексуального поведения, приступы неуемного аппетита происходили в периоды сознательно не удовлетворенного сексуального желания, то есть тогда, когда ее бросал очередной любовник. И наоборот, краткие мгновения счастья и удовлетворенной страсти давали ей передышку, и она теряла к еде всякий интерес.
Вышесказанного вполне достаточно, чтобы понять: эта пациентка любила ртом, вместо того чтобы использовать свои половые органы по их прямому биологическому назначению. Она была фригидна вагинально, но могла есть и целовать, просить и умолять и, в определенном смысле, сосать; более того, она могла упрекать, обвинять и кусать. Подобная подмена гениталий органами пищеварения не могла пройти безнаказанно. С психоаналитической точки зрения, эти симптомы можно рассматривать как регрессивный (оральный) способ осуществления стремления к любви и самонаказанию. При этом чувство вины ассоциируется с оральной агрессивностью*.
*Лечение этой пациентки продолжалось полтора года и завершилось полным выздоровлением.
Создается впечатление, что такие люди, для того чтобы жить, должны (как и все мы) любить и быть любимыми, но не могут этого делать естественным образом. Вместо этого они двигаются в обратном направлении и проявляют свои эмоции искаженно, примитивно и инфантильно (соответственно извращенно). Они руководствуются эротическими, гневливыми и враждебными побуждениями, порожденными подавлением и разочарованием. Агрессивность, в свою очередь, порождает муки совести и стремление к наказанию. Все перечисленное — оральное пристрастие (прямое и косвенное получение «любви»), агрессивность (как изначальный импульс, так и агрессивные проявления болезни) и самонаказание — все эти проблемы «разрешаются» с развитием язвы желудка*.
*Может возникнуть вопрос, существует ли доказательство органической природы любви. Принимая во внимание то, что эти люди страстно хотят любви, не логично ли предположить, что органические последствия ее обретения подразумевают эротический элемент? Вопрос непростой, и я бы не стал торопиться с категорическим ответом. Те, кто стремится к любви (попробуем упростить формулировки), имеют склонность к гипертрофированному нарциссизму (и с этим трудно не согласиться). Я полагаю, что органическое нарушение до определенной степени отождествляет личность с больным органом, о чем было сказано в первых разделах этой главы. Чувство любви (локальный нарциссизм) к патологическому органу компенсирует недостаточное внимание к личности со стороны внешнего мира. Коль скоро органы являются частью единого целого, то есть — личности, то дефицит любви к человеку распространяется на каждый его орган. Тем не менее мое утверждение все еще остается гипотезой и требует дальнейшего изучения.
На предыдущих страницах были приведены доказательства присутствия эротического элемента в
