Павла. Теперь, придя в этот город, левит легко нашел его и предложил отправиться с ним в Сирию. Тарсянин, должно быть, воспринял такое предложение как призыв свыше. Не имея успеха на родине, он давно томился по иному поприщу. Поэтому он без колебаний дал согласие, и вскоре Антиохийская церковь уже приветствовала своего нового члена.
От иерусалимлян о Савле там слышали много удивительного и противоречивого. Его прихода ждали с волнением, к которому примешивалось любопытство. Однако при первом знакомстве Тарсянин едва ли мог произвести внушительное впечатление, особенно рядом с Варнавой. Иосиф был высоким осанистым человеком со спокойно-величавой манерой держаться; язычники находили в его наружности сходство с Зевсом; малорослый же Савл, экспансивный и резкий, выглядел скорее невзрачно со своими сросшимися бровями и крупным горбатым носом. К тому же, хотя ему было немногим больше тридцати, он уже облысел, а в бороде мелькала седина. Только серые глаза таили какую-то притягательную силу. [5-1]
Савл был приведен в Антиохию как бы в роли помощника Варнавы, но прошло совсем немного времени, и он с молчаливого согласия всей церкви оказался в числе ее руководителей. Видимо, сыграли роль и его подготовка (он был единственным богословом среди братьев), и необыкновенная личность Тарсянина. Антиохийцы скоро поняли, что имеют дело с настоящим пророком милостью Божией. Само чудо его призвания, когда Воскресший властно повернул жизненный путь Савла, вызывало в памяти сказания об Амосе и Исайе.
По всему можно было заметить, что Савлом владела одна-единственная возвышенная мысль, захватившая его целиком. Каждый свой шаг он словно совершал в реальном присутствии Господа. Отрешенность от земного соединялась в Савле с поразительным здравым реализмом. Духовидец и мистик, парящий в сфере тайн и высоких умозрений, он, однако, был мало похож на хрупкого мечтателя, каким его изобразил на своем полотне Эль Греко. Апостол стал первым из тех подвижников Церкви, которые умели, живя в Боге, твердо стоять на земле. Он не уклонялся от решения важных практических проблем, обнаруживая недюжинный организаторский дар. Под обманчивой невзрачной внешностью крылась железная воля, что не раз проявлялось в критических обстоятельствах. Павел умел сохранять хладнокровие — стоял ли он перед толпой или судьями, находился ли в опасности. Так однажды, когда кораблю, на котором плыл апостол, угрожала гибель, из всех людей на борту только он один не потерял самообладания и тем всех спас.
Жизнь без семьи, без дома могла бы иссушить его душу, сделать мрачным и замкнутым. Но этого не случилось. Св. Павел был не лишен юмора и подчас неожиданной шуткой умел разрядить напряженную атмосферу; будучи вспыльчивым от природы, он научился сдерживать себя, проявляя при этом удивительное смирение и такт. Мы знаем немало людей, к которым апостол испытывал чувство глубокой привязанности и дружбы, и которые отвечали ему тем же. У этого нелегкого, как многие гении, человека, с годами появились преданные и самоотверженные ученики, 'дети', как он порой называл их. Но насколько велика была их любовь, настолько сильна была и ненависть его противников. Люди, подобные Тарсянину, легко оказываются мишенью для нападок. Показательно, что ни Варнава, ни другие миссионеры, а именно Павел больше всего страдал и от иудеев, и от язычников. Даже со стороны единоверцев он, как мы увидим, нередко встречал непонимание и осуждение.
Одаренностью, знанием Библии, размахом замыслов апостол стоял на голову выше своего окружения, и из-за этого в каком-то смысле, наверно, чувствовал одиночество. Но одиночкой он никогда не был. Его неизменно видели в гуще людей: общение было стихией Павла.
Разумеется, он в чем-то уступал личным ученикам Спасителя, которые ходили с Ним по холмам и тропинкам Галилеи. То, что Павлу было известно о земной жизни Мессии, он узнал из Предания, сохраненного Иерусалимской церковью. Быть может, Павел и читал первые записи речей Иисусовых, но он редко ссылался на них. [5-2] 'Своим' Евангелием он называл тайну, открытую ему Самим Воскресшим. Поэтому не столько события жизни и учение Христа, сколько Его крест, победа над смертью и незримое пребывание в мире являлись стержнем Павловой проповеди.
Никогда он не забывал о том, как раньше 'гнал Церковь Божию': он часто возвращался к событию у Дамаска, в котором познал спасающую силу Иисусову. Но, повторяем, св. Павел едва ли согласился бы с мыслью, что перешел тогда в 'другую веру'. Бог и Отец Иисуса Христа был для него тем же Богом, который заключил Завет с праотцами Израиля и, следовательно, с его предками.
В этот период жизни Савл еще не называл себя апостолом, как привык делать позднее. Его и других старейшин церкви в Антиохии именовали пророками и учителями. [5- 3] Все они, кроме Павла, прибыли в Сирию из Иудеи. Деяния упоминают в их числе Симона Нигера (судя по прозвищу — вольноотпущенника), Лукия из землячества киренцев и старца Менахема, выросшего при дворе галилейского тетрарха Антипы. Одним из первых основателей общины был, вероятно, прозелит Николай, несколько лет назад избранный в совет Семи иерусалимских служителей.
Быть может, здесь же в Антиохии Павел впервые познакомился еще с одним крещенным прозелитом — Лукой. Этот скромный молодой грек, врач по профессии, всегда предпочитал держаться в тени, но именно он впоследствии станет спутником апостола, его биографом и выдающимся богословом ранней Церкви. [5-4]
Как и у всех верующих того поколения, чувство близости Христа выражалось у Павла в надежде, что Иисус скоро вновь явится миру для Своей последней жатвы.
Ожидая Дня Господня, Савл и другие проповедники Евангелия хотели привлечь как можно больше душ на спасительный путь. Впоследствии Павел разработал даже нечто вроде 'стратегического плана' завоевания мира для Христа.
Тарсянин словно был создан для такой задачи, хотя пройденная им школа, казалось, мало способствовала диалогу с язычниками. Уверенность, что Христос пришел ко всем народам, одолевала преграды традиций и воспитания. Новый антиохийский пророк сумел найти нужный подход к своей аудитории. Она не была для него книгой за семью печатями: недаром он вырос в языческом Тарсе.
Павел сознательно избегал таких чуждых грекам и сирийцам слов, как Царство Божие или Сын Человеческий; зато часто любил говорить о тайне спасения. Эти понятия находили живой отклик в эллинизированной Сирии, где процветали культы богов-избавителей. Но, разумеется, апостол вкладывал в эти слова совершенно иной, евангельский смысл.
Одно время среди историков Церкви и богословов было принято подчеркивать родство учения Павла с языческими религиями. Их ввели в заблуждение поверхностные аналогии и недооценка устоев, в которых сформировался св. Павел. Он не был настолько пропитан эллинством, как, например, его современник Филон, который в те самые годы пытался сочетать Ветхий Завет с греческой философией; Павел меньше всего может быть назван 'христианским Филоном'. Его идеи, стиль мышления и способ выражаться редко выходили за границы Библии и отеческого Предания. То, что ему открывалось, он выражал в формах, принятых иудейским богословием. Но и тут он проявлял безусловную оригинальность. Корни 'Евангелия Павла' находились в его душе и мистическом опыте.
Неправы были те, кто пытался противопоставить Иисуса Христа и Его апостола. Тарсянин вовсе не смотрел на себя как на основателя нового учения. Средоточием его веры был Христос, Сын Божий. Павел проповедовал Его Евангелие, а себя считал только Его 'рабом', служителем и благовестником.
То, что апостол не пересказывал дословно нравственных заветов Иисуса, отнюдь не отдаляло его от Благой Вести Христовой. Сам Господь говорил о Духе, Который будет в дальнейшем раскрывать Его Евангелие верным. Именно этот Дух и действовал через Павла, подвигая его заботиться о древе Церкви, возраставшей из зерна, посеянного Богочеловеком.
Одной из важнейших задач, стоявших перед Антиохийской общиной, было определение статуса крещеных язычников. Требовать ли от них усвоения всей совокупности библейских правил жизни? Обязывать ли принимать сложный конгломерат церковных уставов иудейства? Св. Павлу было известно, что некоторые учители иудаизма считают необязательным для прозелитов совершать обрезание и блюсти все уставы Торы. [5-5] Возвещая о Христе язычникам, апостол полностью
