Тот охнул, судорожно дернул ногами, заскрипел зубами от злости и боли, выругался, но руки перед собой вытянул.
— Прижать ладони к полу! Пальцы растопырить! — командовал я, не оставляя ему времени на размышления.
Он послушно выполнил все, что ему было приказано, и тогда я спросил у него, наклонившись к самому уху:
— Еще раз, для особо одаренных, повторяю вопрос — кто старший?
На этот раз я услышал в ответ громкое сопение. На мгновение я даже засомневался, а не вообразил ли он себя моржом? По издаваемым им звукам было очень похоже на это. Но все же я решил проверить, и изо всей силы, ничуть его не жалея, ударил каблуком сверху по растопыренной пятерне. А что мне его было жалеть? Они не пожалели беззащитного пенсионера Лютикова, почему же я должен был с ними церемониться?
Раздался хруст и вскрик. Но тут же последовал удар ногой по лицу, и он заткнулся, только тихо скулил.
— Кто старший, спрашиваю ещё раз, — повысив голос.
Малый заерзал, не зная на что решиться. Его раздирали сомнения, зато я ничуть не сомневался и обрушил каблук на вторую кисть руки. Тут уж он взвыл. И опять получил удар ногой по морде.
— Ты что, братан, мазохист и любишь, когда тебе больно? — спросил я. Тогда сейчас все повторим сначала, по полной программе.
— Нет! — вскрикнул испуганно бандит. — Старший Гвоздь, вон тот, лысый, через одного справа от меня!
— Молчи, сука! — вскрикнул Гвоздь, но тут же прикусил язык, потому что я подошел вплотную и встал над ним.
— Перевернись на спину! — скомандовал я.
— Зачем? — испуганно сжался он в комок.
Интересно, как бы он выглядел, если бы ему удалось застать врасплох меня, или моих друзей? Вряд ли он был бы так робок.
— Морду твою поганую рассмотреть хочу. Надо же мне знать в лицо, кого я грохнуть собираюсь. Быстро повернись!
Мужик перевернулся на спину, показав мне лысую голову и гладко бритое, широкоскулое лицо азиата.
— Ну, дитя Востока, будем считать, что мы с тобой познакомились, а теперь сразу же будем прощаться.
Я взвел пистолет.
— Ты что?! — заорал он. — Ты знаешь, с кем дело имеешь?! Тебя же, фраер, из-под земли достанут! Ты, чмо, хотя бы знаешь, кто я такой?! Я же Гвоздь! Тебя за меня люберецкая братва на мелкие куски изрежет!
— Если ты — гвоздь, в таком случае я — молоток, и пришел тебя забивать. А вообще-то мне это по барабану, кто ты есть, — честно ответил я. — И ваши собачьи клички меня мало волнуют. А за меня не волнуйся, если меня кто и достанет, ты этого уже не увидишь в вечных своих снах, ты уже будешь мертвый.
— Не делай этого, не убивай меня! Ты об этом крепко пожалеешь, клянусь! — захлебнулся он слюнями, испуганно вжимаясь в пол.
Если бы он мог, он, наверное, уполз бы в щелочку паркета.
— Вполне возможно, что и пожалею, — равнодушно отозвался я, — но только опять же, жалеть я, если и буду, то только после тебя. У тебя, кстати, вдова есть? Сироты есть?
— Чего? — не понял он, сделав европейские глаза.
— Почему это все говорят, что люди с Востока — мудрые люди. Брешут люди, как всегда, — вздохнул я, поднимая пистолет.
— Есть! — испуганно заорал он, выкатывая глаза, — Есть у меня вдо… Нет! Жена есть и двое детей!
— Дурак ты, — возразил я. — Нет у тебя жены, у тебя есть вдова и сироты…
Я едва не поплатился за излишнюю болтливость. Наверное, я перебрал, он был настолько запуган и уверен, что пришла его смерть, что откуда-то из рукава у него выскользнул прямо в ладонь маленький плоский черный пистолет, который он вскинул и даже нажал курок…
И я выстрелил. Прямо в лоб. Его пистолет оказался на предохранителе, счастлив мой бог. Все остальные бандиты перепугано вздрогнули и повернули головы, испуганно вжимаясь в пол. Ну что же, им будет что передать на волю, если их заберут менты, а если не заберут, то передадут сами, поделятся живыми впечатлениями. После такого предупреждения мои преследователи просто обязаны были относиться ко мне, если и не с опаской, то с предосторожностями. Это должно было их притормозить.
— Всем встать! — приказал я. — Марш в туалет!
Загнав четверых бугаев, оставшихся в живых, в тесный туалет, я придвинул к его двери стол и сервант, прижав её дополнительно фомкой.
— Вы не скучайте, скоро за вами придут, скорее всего, менты, обнадежил их я. — Передайте при случае своим хозяевам и дружкам, что больше никого в живых оставлять не буду. Это — в последний раз. Вы — последние, кто оказался у меня в руках и остался живым. Запомнили?
Из туалета меня послали. За запертыми дверями братки ожили, осмелели, почувствовали себя увереннее, им показалось, что теперь они уже в безопасности. Вот недоумки! Мне нужно было подтверждать свои откровенные понты, а двери-то были деревянные.
Я вскинул пистолет и трижды выстрелил наугад в двери, правда, целясь пониже, в ноги. Из-за дверей раздались вскрики, брань и стон.
— Я понятно объясняю? — спросил я, громко передернув ствол.
— Понятно, понятно, — поспешно ответили из-за дверей.
— Запомнили? — спросил я ещё раз. — Или ещё повторить?
— Запомнили, запомнили, — испуганно ответили мне.
Теперь я сам в этом нисколько не сомневался. Подкинул на ладони отобранные ключи от машин, собрал со стола деньги, не оставлять же их этим тварям, и пошел к выходу. В прихожей заметил на полочке для обуви кроссовки, наверное, Серегины, и тут только сообразил, что в ботинках у меня полно холодной воды. Размер, кажется, мне подходил. Я взял кроссовки и, выйдя на лестничную площадку, переобулся.
Снизу по лестнице уже поднимались возмущенные, воинственно настроенные жильцы. Они остановились в удивлении, увидев меня, в накинутом на плечи милицейском плаще, в мокрых почти до колен джинсах. И в придачу в надетой задом наперед форменной милицейской фуражке с красным околышем, с автоматом в руке и пистолетом за поясом. Пистолеты, отобранные у бандитов, я предусмотрительно сложил в сумку.
Жильцы, недоуменно переглядываясь, молча попятились и прижались к стенке. Я прошел мимо них как ни в чем ни бывало. И только все так же неторопливо спустившись на площадку этажом ниже сказал, задрав голову:
— Будете смотреть квартиру, из которой вас заливает, входная дверь открыта, только поосторожнее, — сортиром ни в коем случае не пользуйтесь, тем более, не открывайте его, там бандиты. Они проводили тренировку в тушении пожара, оказались плохо подготовленными, и я их наказал. Лучше всего предварительно вызвать милицию.
И гордо пошел вниз по лестнице.
Глава тринадцатая
