Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Муромец в переводе с арабского (мурамех) —«копьеносец». Соответственно, Илья Муромец—«отважный копьеносец». А соотнесение с городом Муромом — лишь более поздняя (и потому безмозглая) рационализация.

Ба! Отважный же копьеносец — герб Москвы, городка-столицы территории, куда как минимум в XIV–XV веках бежали неугодники как с Европы, так и с Азии! Эти люди духом не чужды Пилату. (О том, что на гербе не исторический Георгий Победоносец, публикаций — море.)

Но это ещё не всё.

Замечательный живописец Васнецов, создавая знаменитых «Богатырей», на уровне логики вряд ли осмысливал смысл арабской транслитерации имени «Илья Муромец». Но на картине Илья Муромец, изображённый в центре, — тем в такой небольшой (!) группе символизируя не вождистские качества, а отвагу, — единственный, кто вооружён копьём.

Откуда в языке и подсознании русских такое обилие арабских корней? В какой седой древности некто переселился к русским и за это время успел попасть в почти каждого из нас? Почему наше «знание» арабского языка «включается», когда надо «врезать» правду-матку? Арабский, что, из «кладовых» нашей родовой памяти? Как звали этого араба-неугодника? Или он пришёл в Россию-Гилею уже не арабом?

«Правдолюбивость» арабской составляющей нашей родовой памяти, думается, не случайна. Как не случайно и то, что в нынешних арабских народах неугодников практически нет: всего два с половиной миллиона евреев Израиля что хотят, то и делают с пятьюдесятью миллионами арабов. Число неугодников ограничено, а последний, возможно, покинул этот этнос при Махаммаде, при сверхуспешных завоевательных походах, которые могут быть следствием только резко повышенного некрополя предводителя. Эйфория стаи для неугодников — далеко не комфортные условия… Исход же первых неугодников явно начался задолго до Махаммада.

Ничего не утверждаю, но первые «иосифы»-неугодники были окончательно изгнаны очень давно (об особенностях невротической ненависти евреев к «иосифам» в главе «Тайное пророчество патриарха Иакова») — их изгнание из «народа Божьего» наверняка началось вскоре после того, как семья Иосифа потеряла поддержку фараона. Это могло произойти как по смерти самого Иосифа, так и по смерти приветившего его фараона. То есть изгнан мог быть уже какой-то из внуков Иосифа, а эти времена принято называть доисторическими… Но происходи это и в более близкие времена — всё равно подобные вещи историками-исполнителями были бы не замечены.

А может быть, язык, ныне называемый арабским — язык Ноя? Или вовсе — праязык*? Впрочем, два последних предположения ровным счётом ничего не меняют.

* По мнению Н.Н.Вашкевича, которое А.Меняйлов не вполне разделяет, арабский и русский языки (а арабские слова, смысл которых не ясен самим арабам, их «лапша на уши», становятся понятными, если их написать в русской транскрипции, — такой вот парадокс взаимодополнения) — это даже больше чем праязык; это — системный язык всего живого, «зашитый» в него при творении и поэтому отражающий смысл названий всего сущего, и, более того, стремление всего сущего соответствовать своим настоящим названиям (влияние имени — но только в арабском или русском его значении). (Примеч. ред.)

Никогда не испытывал желания пообщаться с академиками: ни от одного до сих пор ничего умного не слышал. А вот Николая Николаевича Вашкевича разыскать попытался. И нашёл!

В телефонном разговоре он сообщил некоторые детали, которые до сих пор не посчитал нужным опубликовать.

Я его спросил: что по-арабски означает «киник»? (Это было уже с год после завершения «Понтия Пилата»). Николай Николаевич ответил: в этом слове передаётся идея быстрого продвижения. Я чуть было не захлебнулся от нахлынувших чувств. Как не вспомнить, что Киник сказал Пилату: «Мы быстро продвигаемся!» — и в его устах это прозвучало как высшее одобрение.

Затем я спросил Николая Николаевича, что означает слово «пилат».

Он ответил, что «пилат» и «булат», с точки зрения его знания, одно и то же.

И почти тут же добавил: «Кстати, „Москва” переводится как „место, где созидается булат”».

Я захлебнулся вновь и теперь уже окончательно! Аж слёзы на глазах выступили. И челюсть свело.

Сталь в древней Москве не выплавляли. Что же получается?! Кто дал название с таким тайным смыслом будущему городу? Он что, знал Пилата? Как он мог за многие и многие сотни лет знать, что честь оболганного Пилата будут защищать только в оболганной России? Это что, не случайность, что именно в Москве спустя многие сотни лет по меньшей мере два автора вербализуют истину о пятом прокураторе Иудеи, Пилате, Копьеносце?

Копьеносец! Герб Москвы! Да ещё всадник! А вся композиция — в точности бог Солнца!

Герб явно не от сталелитейной промышленности, а от «места, где созидается… „пилат”»?

Может, и герб Москвы — дело рук того же основателя города? Неужели он сам дошёл? Пройдя всё течение Волги?

Или исполнил завещанное кто-то из внуков? Или это был человек, уже не помнивший родства, но умевший пользоваться «кладовыми» родовой памяти?

Место, где собирается… созидается… выковывается… «пилат»? Выковывается «пилат», а не булат! Выковывается! Собирается! Закаляется!

Михаил Булгаков, Лев Толстой, Лев Гумилёв, отец, жена-половинка, — все здесь! Это же гениальная весточка из прошлого! Понятная неугоднику! Что удивляться, что наши бежали с Европы и Азии именно в Московию!

И двадцать восемь «панфиловцев», действительно, защищали именно Москву! Сорок сороков, но Москва!

Человек я слабый: стоит мне где-либо перехватить идею, как я немедленно «смываюсь» — насладиться ею в одиночестве. Я не смог противостоять своей слабости и тогда — с Николаем Николаевичем немедленно распрощался и повесил трубку.

Но я непременно попытаюсь его разыскать ещё—чтобы поклониться. Но только уже держа в руках «Психоанализ не того убийства» с дарственной благодарной надписью. Невозможно старательно выведенной.

Академики весь мир учат: название «киники» произошло от греческого слова, означающего «собака»*, и вообще это тысячу лет существовавшее учение — тьма, не более чем философское (условно) учение бездомных, хотя и трудящихся бродяг. Ну, а они, академики, соответственно, свет.

* По-древнегречески «собака»—kyon (kynos); название «киники», согласно «Словарю иностранных слов» (М., Русский язык, 1987), происходит от места в Афинах, называемого Kynosarges.(Примеч. ред.)

Но при ближайшем рассмотрении и здесь всё оказывается наоборот.

Было бы странно, если бы в некрофилогенной культуре нашей планеты дело бы обстояло иначе.

Редкую книгу Н.Н.Вашкевича «Системные языки мозга» мне подарил читатель Цапов Анатолий Романович. Низкий ему поклон, ибо, в сущности, он стал соработником при создании «КАТАРСИСа» — без его дара третий том не мог бы обрести законченность. Читают многие, но большинство пытаются попользоваться за счёт автора: его временем и даже средствами. А вот помогают единицы, вроде бывшего участкового милиционера Анатолия Романовича Цапова.

глава тридцать вторая