Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Бездомный в «каморке папы Карло»

— Заточили всё-таки, — сказал он, зевнул ещё раз, неожиданно прилёг, голову положил на подушку, кулак по-детски под щёку, забормотал уже сонным голосом, без злобы — Ну и очень хорошо… сами же за всё и поплатитесь. Я предупредил, а там как хотите! Меня же сейчас более всего интересует Понтий Пилат… Пилат…

М.Булгаков. Мастер и Маргарита.

Глава 6 («Шизофрения, как и было сказано»)

Всякий автор, создавая художественное произведение — если оно, конечно, произведение, — в своих героях непременно воспроизводит себя — часто раздвоенного:

— себя ветхого (распознавание общих деталей жизни героя и автора доставляет литературоведам удовольствие прямо-таки сладострастное);

— себя как мечту, как цель саморазвития (эта мысль подробно разбиралась в «КАТАРСИСе-1» на примере «Войны и мира» Толстого — мечтой Льва Николаевича был Пьер-Пьеро-Иванушка-дурачок-Илья Муромец-Пилат-илионец Лаокоон).

Булгаков не исключение. Его плотскими чертами наделён мастер — трусоват, позволяет, чтобы им управляла ведьма (стены жилья Булгакова были «звукопроницаемыми» — и сосед оставил воспоминания), выгнать Маргариту не решается, а, подобно Льву Толстому, сбегает сам, сбегает тайно: выпивает, курит. До-«Мастерный…» Булгаков и вовсе был бильярдистом и даже раз подрался в бильярдной с Владимиром Маяковским.

Но размышления о пятом прокураторе Иудеи Булгакова, конечно, изменили. «Чтоб знали… Чтоб знали…» — только и сумел произнести умирающий (тем самым оставляя завещание последующим поколениям) автор, из последних сил восьмой раз правивший «Мастера…»

Так без мечты работать невозможно. Кто же из персонажей «Мастера…» несёт на себе отпечаток этой мечты?

Всё прозрачно — это Бездомный (Понырев), самый для толпы незаметный персонаж: вспомнить, кто такой Понырев, может редкий из читателей. Слона, как говорится, и не приметили.

А ведь в «Мастере…» духовно статичны, лучше сказать, мертвенно неизменны, почти все: Воланд, кот Бегемот, Азазелло, Коровьев (его превращение в угрюмого фиолетового рыцаря — не нравственная эволюция; это не более чем явление изнанки), Маргарита, мастер — мертвы все — за исключением Бездомного. Меняется он один: из внешне строптивого, но управляемого и потому угодного начальству Ивана он возрастает в Иванушку-дурачка, в восприятии иерархии — сумасшедшего. (Вообще, постоянные ассоциации с Пьером-Иванушкой и Толстым не случайны: Лев Николаевич для Булгакова всегда оставался главным среди авторов. Но это не подражание одного другому — просто общий нравственный корень.)

Пока Бездомный — Иван, он атеист, который пишет стихи настолько плохие, что они нравятся редакторам «центральных» изданий и публике. Иными словами, Иван, несмотря на некоторые проблески, водим духом времени, он — его марионетка, элемент толпы, согласно духу времени верующий в то, что всего достигает плотскими усилиями, и достигнутое и естьсудьба. Когда же Ивана против его воли заточают в дом раздвоенности (психиатрическую лечебницу Стравинского), он начинает буйствовать, но силой обездвижен. Тут он впервые замечает, что достигнуть сам он не может уже ничего. Но со временем Бездомный поневоле смиряется, начинает сообразовываться с объективной реальностью (Богом) — тут-то и начинается приписываемое ему иерархом Стравинским раздвоение личности. Постепенно расправляет плечи новый человек — Иванушка-Пьеро-Пилат (см. главу «Вечный Жрец извечного Илиона»), для которого публикуемые стихи Ивана примитивны, смешны и даже омерзительны, и популярный, совместимый с толпой Иван постепенно изживается.

Бездомный выделен Булгаковым с первой же главы «Мастера…»: если по всей книге Воланд, актёрствуя, откровенно издевается над всеми, в том числе и над Маргаритой, вернейшей его ученицей, то на Бездомного «консультант» смотрит очень серьёзно — так смотрят на врага, который очень опасен. Очевидно, пугал Воланда не Иван, а подмятый до поры Иванушка.

В прозорливости Воланду не отказать: из всех персонажей романа один только Бездомный обретает истинный Дом (тот дом с заграничными венецианскими окнами, в который мастера конвоирует «любящая» Маргарита, — полная туфта, галлюцинация агонии, поскольку всё это происходит в Воландовом небытии) — это наследование Дома присутствует у Ивана на подсознательном уровне.

Выбранный Поныревым (Булгаковым) псевдоним «Бездомный» — значащий. Ещё до середины XIX века, когда фамилии не всегда наследовались, а могли присваиваться уже родившемуся, на Руси, согласно справочникам, детям порой давали фамилию со значением, противоположным от желанной черты личности. Например, если хотели, чтобы ребёнок с возрастом стал умным или эрудированным, ему могли дать фамилию Невежин (у меня есть один знакомый с такой фамилией, даже в наше невозможное для научных занятий время он стал доктором наук). Конечно, можно предположить разные механизмы образования этих фамилий. Скажем, Не-Вежин в смысле «незаконный сын Вежина». Каков бы ни был механизм наречения, в психологии признаётся существование феномена гиперкомпенсации, то есть особом внимании к одной слабой своей стороне: хилый покупает штангу, малорослый рвётся к власти.

Об этом качестве «наоборот» Булгаков, хотя бы как человек начитанный, не знать не мог. Точно так же, как он не мог не придать мечте о себе специфически русские качества: не случайно, не будучи коммунистом, он после революции обнищавшую Россию (Дом Понтия Пилата) не покинул, кроме того, любимыми его авторами были Лев Толстой и хресмолог Александр Пушкин (Булгаков очень уважал его, но не как поэта).

Кроме того, всякий ищущий истину со временем становится начитан, а всякий начитанный не может не знать многообразно выраженную ещё в античности мысль, что «богатый — это не тот, кто приобрёл много имущества, а тот, кто научился обходится малым» (кстати, отсюда выражение русской народной мудрости «бедный еврей»). По этой логике «наоборот», в эстетике которой написан вообще весь «Мастер…», Бездомный — это как раз тот, кто, собственно, и обретает (лично или в роду своих) истинный Дом.

Кто его род?

…Меня же сейчас более всего интересует Понтий Пилат… Пилат…

Что ж, Пилат — это точно «зам`ок» свода… Впрочем, об этом в своём месте.

Итак, будучи лишён не то что хор`ом, но и собственной над головой крыши, будущий Иванушка- Пьеро-Пьер-Пилат шёл Домой (постижение действительности) — даже будучи Иваном.

Остаётся только удивляться то ли невежеству, то ли наглости орд булгаковедов-«иудо- внутренников», которые талдычат, что Булгаков своего героя высмеивал (мечту о самом себе!!), дав ему псевдоним наподобие тех, что выбирали модные пролетарские поэты, вроде Бедного, Босого и Голодного. Для начала, господа, не только пролетарские поэты так себя нарекали, но и те, кто оказался в эмиграции, почитайте, господа булгаковеды, хотя бы эмигранта Набокова. А впрочем, что возьмёшь с тех, кто взялся рассуждать о предсмертном романе великого мистика, не удосужившись извлечь из «кладовых» бессознательного своего «романа о Понтии Пилате»!.. Да и достойны ли они доступа к «кладовым»?

Мастер (выражаясь, библейским языком, ветхий Булгаков) называет Бездомного сыном: всякий сын — мечта отца о себе нереализовавшемся. То, что Иванушка Бездомный — растоптанная Маргаритой мечта и мастера тоже, Булгаков подчёркивает во многих местах:

— А чем же вы будете жить? Ведь придётся нищенствовать ‹то есть стать бездомным, киником, «быстро продвигающимся». — А.М. ›?

— Охотно, охотно, — ответил мастер, притянул к себе Маргариту, обнял её за плечи и прибавил — Она образумится, уйдёт от меня…

М.Булгаков. Мастер и Маргарита.

Глава 24 («Извлечение мастера»)

Но она не ушла, а напротив, силою Воланда вернув сбежавшего от неё мастера, его отконвоировала