Однажды вечером, все еще в четырех днях пути от Столицы, они заночевали на путевой станции. Небо затянулось тучами, ветер выл меж вершин. Ночь была слишком темная, чтобы что-нибудь разглядеть, и джены бросили жребий: двое из них должны были спать снаружи, давая саймам селиновые поля, с помощью которых можно злиннить.
Ни Серджи, ни Валлерой в жребии не участвовали. Проводники, которым ночью приходилось обходить периметр лагеря, добродушно ворчали по этому поводу. Мюриин еще не разрешали дежурить: она не распознала бы поля рейдеров или бандитов. Она сказала:
— Если кто-нибудь считает, что здесь недостаточно селиновых полей, чтобы злиннить, я могу подежурить.
Райза ответила:
— В твоей жизни будет еще очень много дежурств. Не торопись начинать.
Клид сказал:
— Райза права, Мюриин.
Райза бросила на него взгляд, но не враждебный, а скорее задумчивый: она начинала оттаивать.
Позже тем же вечером Валлерой увидел, что Серджи вырезает фигурку из куска дерева; перед ним стоял целый ряд таких фигурок, каждая из древесины разных территорий. Валлерой наклонился, разглядывая их.
— Что ты делаешь?
— Шахматы. Играл когда-нибудь?
— Раз или два, — признался Валлерой.
— Вирена играет, и я подумал, что смогу немного поучить ее.
— Можно?
Он попросил разрешения взять фигурки в руки.
— Конечно.
— Они великолепны. Я думал, ты занимаешься только ювелирными украшениями.
— О, я многим занимаюсь. Однажды сделал шахматы их оникса. Потом, когда у нас было тяжелое положение, Райза их продала. И больше никогда мне в руки не попадал высококачественный оникс. Я слышал, что лучший оникс находят далеко на юго-западе, на территории дженов.
— Я мало что знаю о драгоценных камнях, — признался Валлерой.
В дальнем конце большой гостиной люди Дара исполняли ритмические упражнения. Два молодых джена: Мэдисон и Дженнис — наблюдали за тем, как Эдива и Дазул учат Харриса Эмстеда приемам самозащиты дженов против саймов. Несмотря на свой возраст, Харрис был настроен очень решительно: в следующий раз, когда он встретится с нападающим джанктом, у него будет не только выбор убить или быть убитым. Валлерой восхищался упорством этого человека. Раз за разом он оказывался прижатым к земле, и Эдива держала его руки в позе передачи.
Снова Эдива и Дазул продемонстрировали приемы, и опять вспотевший полковник и Эдива встали лицом к лицу. Женщина прыгнула — и, вращаясь, перелетела через его плечо! Приземлившись на ноги, она напала снова, но у Эмстеда намного более богатая боевая практика. Развернувшись, он ждал ее. С торжествующей улыбкой снова бросил и опять повернулся, ожидая третьего нападения.
Но Эдива встала и впервые после передачи легко и искренне рассмеялась.
— Замечательно! Вы научились, Харрис!
Эмстед вытер пот с глаз и тоже рассмеялся.
— А вы думали, что я слишком стар, чтобы учиться!
— Я никогда ничего подобного не говорила! — возразила Эдива.
— Но думали, — настаивал он. — Слишком стар и слишком джен. Но я не принимаю «не могу» ни от своих солдат, ни от самого себя. Давайте еще попрактикуемся! Я должен тренироваться, пока это умение не станет рефлексом, а на это в моем возрасте требуется больше времени.
Валлерой заметил, что Мэдисон и Джессон изумленно вскочили, когда Эмстед совершил свой маневр.
— Прошу прощения, полковник, мэм, — сказал Мэдисон. — Не поучите ли тому же Джессона и меня?
— Серджи?
Валлероя отвлек голос Мюриин.
Серджи отложил нож.
— Да, хаджене Фаррис?
Лицо у нее было серьезным, темные глаза блестели.
— Я совершила ужасный поступок и должна извиниться.
— Что же ты сделала?
— Вы дали мне передачу, а я очень плохо обошлась с вами.
Серджи сосредоточился на ней.
— О, не думай так. Это был твой первый раз; я бы не хотел, чтобы ты пыталась контролировать происходящее. Если кто-то из нас и должен извиниться, так это я.
— Ерунда, — с очень взрослым видом сказала она. — Вы дали мне замечательную Первую Передачу. Я отлично себя чувствую.
— И моя головная боль уже прошла. Злиннишь это?
Валлерой видел, как на краю светового круга остановилась Райза, по другую сторону комнаты поднял голову Клид.
— Дорогая была головная боль, — сказала Мюриин. — Кажется, она стоила миру очень важного союза.
При этих словах и Клид и Райза подошли поближе. Мюриин огляделась.
— Окружающее меня поле такое плотное, что на него можно ставить шахматные фигуры. А причина — я.
— Нет, Мюриин, — вмешался Клид. — Райзу оскорбило мое решение обслужить ее.
Райза посмотрела на Клида, и тот открыто ответил ей взглядом. Наконец Райза сказала:
— Хью говорил, что у вас сеть объяснение. Я готова его выслушать.
— Не выпьете ли с нами чая? Примите наше гостеприимство.
Она села рядом со своим товарищем.
— А вы примете мое гостеприимство?
— Не задумываясь. Моя жизнь в ваших руках, сектуиб Кеон.
По приглашению Райзы Клид занял место у огня. Мюриин ушла. Заскрипели старые стулья, Валлерой перемещался, создавая максимально удобные поля. Клид ежедневно понемногу снимал напряженность его поля, но Валлерой все равно нервничал и чувствовал себя неловко рядом с саймами.
Серджи заварил отличный чай. Клид ждал вопросов Райзы.
— Ну хорошо. Почему? Почему вы это сделали?
— А помните, что сделали вы — когда Мюриин начала принимать поток селина от Серджи, а Серджи подавал селин слишком медленно, вызывая каким-то образом странное… заикание, которое я наблюдал у «деликатных»?
— Заикание?
— Разве вы этого не злиннили? У Мюриин оно чувствовалось очень отчетливо. Вероятно, не совсем такое, как у других. — Клид решительно отбросил это соображение. — Но помните, что вы тогда сделали?
— Поле заставило меня пошатнутся, но я начала приходить в себя…
— Вы собирались напасть на Серджи, — спокойно поправил Клид.
— Я… что? Вы уверены?
— Я это видел. Ваши латерали вышли наружу. Вы протягивали их к Серджи.
— Я не могла этого сделать!
— Райза, злинньте меня. Разве я лгу?
Она начала злиннить, потом очень долго размышляла и наконец сказала:
— Вероятно, нет. Но если бы я это сделала, то справилась бы с собой, убрала бы латерали.
