лучезарного двойника. Юджин. Все время, пока была с отцом, она думала о Юджине. Только это обороняло ее от гнета его взгляда. Она произносила про себя имя Юджина, возможно даже промолвила его вслух. «Я положу голову ему на грудь. Все будет хорошо».
Ей стало легко. Бремя исчезло. Ее ноги слегка подрагивали от легкости, как листья на ветру. Она прошла через кухню и дальше, к его двери. Ее тело тянулось к нему, и она падала, падала. Она подошла к двери и, помертвев, остановилась. Из комнаты доносился голос… Голос Пэтти.
Мюриель стояла чуть нагнувшись, остановленная на ходу. Лицо ее сморщилось, и она прикрыла его рукой.
— Это опять ты, — сказал Лео за спиной. — Заходи. Мюриель медленно повернулась, прошла через дверь его комнаты и разразилась слезами.
— Дорогая, дорогая, дорогая, — повторял Лео. — Садись. Сюда, на кровать. Возьми мой платок, он чистый.
Мюриель взяла платок, вытерла глаза и протяжно вздохнула, рассеянно глядя на ноги Лео. Слезы, появившиеся на мгновение, высохли. У Мюриель было мало слез.
Лео встал перед ней на колени и положил руку на плечо. Затем довольно неловко сжал ее обеими руками и отодвинулся, сев перед ней на корточки.
— В чем дело? Расскажи дядюшке Лео.
— Ничего, — ответила Мюриель холодным, усталым голосом. — Просто я была ужасно раздражена. А теперь все в порядке.
— Нет, не в порядке. Я вижу. Скажи мне.
— Это слишком запутано. Ты не поймешь.
— Ну, во всяком случае останься и поговори со мной. Поговори о чем угодно. Это пойдет тебе на пользу, ты знаешь.
Возможно, он прав. Она смотрела на его волосы, напоминающие пушистый мех, в светло-серых глазах отражались одновременно и озабоченность, и веселье. Это было существо, не выносившее кошмаров.
— Хорошо. Расскажи мне кое-что. Ты вернул эту икону назад?
И Лео встал:
— Нет, но верну, непременно верну. Послушай, давай по-настоящему поговорим друг с другом. Мне надоели все эти перебранки и подшучивания. Ты должна заставить меня стать серьезным. Ты сможешь, если попытаешься. Ты попытаешься?
Она посмотрела на него:
— Я ничего не смогу поделать с тобой.
— Потому что ты обо мне такого дурного мнения? Ведь ты плохо думаешь обо мне, не так ли?
— Не знаю, — сказала Мюриель. — Это не имеет значения. Я плохо думаю и о себе.
— Это не шутка.
— Я знаю, что это не шутка.
— А насчет иконы… Я верну ее. И если не возражаешь, то не стану рассказывать — каким образом. Но я не горжусь собой. Я только что совершил такое, что даже я…
— Ты не украл снова?
— Нет. Хуже. Но не расскажу тебе об этом. Я намерен рассказать тебе о другом, хотя это менее важно. Но символично. Почему это должно тебя интересовать?
— О чем ты говоришь?
— Когда я говорил тебе, почему я продал икону, я не сказал тебе правды. В действительности я солгал: тебе одно, отцу другое, и третье — ну, третьей стороне, которая оказалась вовлечена.
— Я догадалась, тебе нужны деньги, чтобы сделать операцию девушке.
— Ну, не совсем. Я говорю «не совсем», потому что… ну, видишь ли, операция действительно была, но не сейчас, несколько месяцев назад, и девушка теперь в действительности ушла к другому. Но не в ней дело. Видишь ли, я тогда одолжил деньги на операцию, занял их у женщины постарше, которая, ну, отнеслась с сочувствием.
— Понимаю. Так что теперь…
— Это имело последствия, — сказал Лео. — Я не имею, ж виду ничего сенсационного. Мне не пришлось спать с ней, чтобы получить деньги. Совсем нет. Она ужасно корректная. Но она такая… нам пришлось стать близкими друзьями, ты понимаешь, что я имею в виду. Она относится ко мне по-дружески, с; симпатией и хочет все знать обо мне и помогать. Я ощущаю себя осой, завязшей в джеме. И пока я должен ей деньги…
— Ты не можешь бросить ее.
— Да. Хотя я не стал бы так говорить. В конце концов, она не моя девушка. Просто я хотел освободиться и не мог.
— Ты был готов использовать ее, но не намерен иметь дело с тем, что ты называешь последствиями?
— Полагаю, именно так. Не очень-то хорошо, не правда ли? Но я был тогда в полном отчаянии. Дело в том, что я не выношу ее. И все время ощущаю, что наполовину лгу ей, больше чем наполовину. И пока эти чертовы деньги поставлены на карту…
— Думаю, ей не нужны деньги?
— Нет. Она все время твердит, чтобы я оставил их себе в подарок. Но: я не могу. И дело не в морали, а в психологии.
— Это часто одно и то же. Я понимаю трудность.
— Но ты веришь мне? — спросил Лео. — Я много раз обманывал тебя. Но это правда.
— Я верю, — сказала Мюриель. Она действительно верила. — Ты заплатил ей теперь?
— Нет, — ответил Лео. — В том-то и дело. По крайней мере это то, что ты делаешь для меня, или я для тебя. Я не ожидал подобного.
— Не понимаю тебя.
— Я продумал, как сохранить деньги, чтобы заплатить долг и заставить третью сторону выкупить для меня икону, но не могу сделать этого.
— Что же останавливает тебя? Безусловно, не демон нравственности на этот раз?
— Да. Думаю, именно он. Я всегда считал, что смогу легко отказаться от морали, но это не так просто. Я не настолько свободен, как предполагал.
— Ты правда получил семьдесят пять фунтов за икону?
— Правда. Но я собираюсь отдать их сегодня тому человеку, который… ну, человеку, который собирается вернуть мне икону.
— И от которого ты скрыл, что деньги все еще у тебя?
— Точно. Боюсь, ему придется заплатить немного больше. Но это благородный жест, который с твоей стороны будет сопровождаться другой подходящей ложью?
Лео изумленно посмотрел на нее, затем рассмеялся:
— Да! Во всяком случае я отдам их. О Боже! Ты довольна мной, Мюриель?
— Но ты все еще связан со своей сочувствующей пожилой дамой?
— Да. Я не могу сейчас думать об этом, но найду какой-нибудь выход. Послушай, дорогая, ты мне всерьез говорила о своей кузине?
Мюриель отвернулась от него. Перед ее взором мысленно предстала картина: душная тьма, что-то жужжит в глубине комнаты, как рой пчел. Она быстро повернулась к Лео:
— Да.
— Пойми, я не полный дурак, — сказал Лео, — хотя часто прикидываюсь дураком, но здесь все будет в порядке. Я очень хочу познакомиться с твоей кузиной, просто познакомиться, что бы ни случилось потом, даже если ничего не произойдет. Я думаю о ней постоянно с тех пор, как ты рассказала мне, и не могу отказаться от романтических грез. Если ты позволишь мне познакомиться с ней, клянусь, я не подведу тебя и буду делать все, что ты скажешь.
— Хорошо, — сказала Мюриель.
— Ты не расскажешь мне немного о ней? Какая она?
Мюриель стиснула зубы. Внутри нее что-то завибрировало, и она, почувствовав, что вот-вот снова
