Послушай, дорогая, может, мне не стоило бы говорить, но…
— Ты должен говорить мне все.
— Да, понимаю, что должен, это нервное. Но… что-то необъяснимое… я о том кольце, о «Розе Маршалсонов»…
— Знаю его.
— Я бы хотел подарить его тебе.
— Но оно потерялось, и мне нравится то, которое есть.
— Я видел его у Роды.
— У Роды… «Розу Маршалсонов»?
— Да, на нашей свадьбе оно было у нее на руке. Это самое невероятное. Ты знаешь, что Рода, как правило, носит перчатки и непривычно видеть ее без них. Так вот, когда мы выходили из церкви, шли по проходу между рядами, я увидел Роду, она стояла в самом конце и держала руку так, будто… будто хотела, чтобы на нее обратили внимание… а на пальце кольцо… ошибки быть не могло.
— Невероятно! Но ты ничего не сказал?
— Ей? Конечно нет. Никому не сказал.
— Почему раньше мне не говорил?
— Я ничего не мог понять и решил, что следует держать это в тайне. Мне всегда чудилось в Роде что-то чуточку странное…
— Может, был влюблен?
— Ну что ты, конечно нет… в ней было что-то жутковато-таинственное. К тому же украла кольцо и вроде как даже демонстрировала его, похвалялась им, да еще во время нашей брачной церемонии… я воспринял это как дурное предзнаменование. Ну вот, я рассказал, и теперь ты должна меня успокоить. Жена для того и существует. Рассказываешь ей что-то ужасное, а она говорит, что это вовсе не ужасно, и на душе становится веселей.
— Не думаю, что это ужасно. Почему ты решил, что она украла его?
— Наверняка украла, а что же еще?
— Генри, я должна тебе рассказать одну вещь.
— О боже! Ты тайно вышла замуж за Даклинга. Я застрелюсь.
— Да нет, послушай. Много лет назад случилось кое-что, и я обещала никому об этом не говорить, только теперь чувствую, я свободна от того обещания…
— Колетта, ты меня убиваешь, не тяни.
— Это касается Сэнди.
— Боже мой, Колетта, ты не…
— Нет-нет, прекрати перебивать. Это случилось вечность назад, когда мне было лет восемь. Я бродила в саду, как раз в этом месте… наверное, искала тебя или Катона, ты помнишь, как я бегала за тобой. И, уж не знаю почему, решила заглянуть в беседку. Заглянула и…
— И?
— И увидела там Сэнди и Роду, которые занимались любовью.
— Вот это да… как странно… как… боже!.. как трогательно, и… ужасно, и… ну и ну…
— Сэнди немного расстроился. Что думала Рода, не знаю. Она просто смотрела на меня своими странными глазами.
— Как у ибиса. И что сказал Сэнди?
— Дал мне полкроны, чтобы я держала язык за зубами.
— А теперь проболталась.
— Я сохранила те полкроны. Попросила папу просверлить дырочку. Не сказала зачем. Носила монету на шее. Она до сих пор у меня.
— Так и ты тоже любила Сэнди.
— Нет, я любила тебя. Но Сэнди был… по-своему великолепен.
— Да, было в нем это… какое-то великолепие.
— Так что ты меня понимаешь. В конце концов, Рода, возможно, имела право на «Розу Маршалсонов». Уверена, что Сэнди подарил ей кольцо.
— Как утешительный приз. Знаешь, я потому так жалел Стефани, что мне казалось, Сэнди был слишком сноб, чтобы жениться на ней.
— И решил, что обязан это сделать. Надеюсь, насчет Роды ты так не считал?
— Нет. Рода до смерти меня пугала. Эта крохотная головка, огромные глаза. Сейчас она пугает меня даже еще больше.
— Не надо пугаться. Она показала тебе кольцо не просто так.
— Это была угроза, предупреждение. Хотела показать, что это она должна была идти с Сэнди по проходу.
— Нет, наверняка она никогда не надеялась, что Сэнди женится на ней. Просто хотела показать нам, что она вроде как член семьи.
— Член семьи! Да, припоминаю: Сэнди всегда понимал, что там Рода бормочет. А я никогда.
— А еще она хотела, чтобы ты знал, где кольцо.
— Ну и пускай оно остается у нее.
— Ты не скажешь Герде?
— Разумеется, нет.
— Может, выбросить те полкроны? Возьму и брошу в озеро. Как же я люблю тебя!
— Нет, мой ангел, дорогая, оставь, не выбрасывай. За последнее время я… намного лучше стал относиться к Сэнди.
— Я рада. Герда знает об этом?
— Надеюсь. Я был ужасен, когда только вернулся домой.
— Со мной ты никогда не будешь ужасным, не будешь? Я этого не переживу.
— Подними свои ножки из воды, хочу поцеловать их. Они пахнут озерной водой. И у губ тоже вкус озера. Ты — дитя озера. Как же я люблю тебя!
— Я такая счастливая… только вот… только вот…
— Понимаю. Катон. И то, что произошло.
— Смерть так ужасна. Та смерть была ужасна.
— Рад, что заговорила со мной об этом.
— Смерть ужасна, ужасна, она — мрак одиночества, она разлучает окончательней, чем что-то еще.
— Ты должна постараться забыть случившееся. Нас это не касается, ни к чему нам сейчас тревожиться о смерти, не нужна нам ее наука, рано еще. Нас ждет счастье.
— Надеюсь, Катон никогда не узнает, что напрасно убил Красавчика. Бедный, бедный мальчик, и я сумела бы сладить с ним…
— Перестань, Колетта. Ты и так, на мой взгляд, слишком далеко зашла, будучи девственницей. Мир избавился от мошенника.
— Катон думает иначе. Он должен испытывать адские муки.
— Бог позаботится о Катоне. Бог вернет его нам. Знаешь, когда я впервые увидел его в старой черной сутане, то решил было, что нашел себе духовного наставника.
— Он сейчас сломлен.
— Бог исцелит его.
— Ты ведь не веришь в Бога.
— Люди вроде Катона придумывают Бога. Для них он существует. Мы не способны на такое. Мы, обыкновенные, лишь пользуемся Богом, которого придумали святые. Да что там…
— Ты считаешь, что, если бы не женился на мне, сам мог бы стать святым.
— Я? Нет. Во мне нет должной самобытности. Меня тоже надо придумать, создать. И чтобы я существовал, тебе придется проявить волю.
— Я все для этого сделаю. Не в этом ли смысл любви?
Наверное, он сделал ошибку, подумал Генри. Следовало бы распродать имение и уехать. А не
