сужающаяся полость. Это вполне мог быть огромный колокол. Тут дыхание у него опять кончилось, и он вынужден был подняться.
Он подплыл к волнорезу, отдохнул с минутку. Погружение оказалось довольно изнурительным. Он дотянулся мокрой рукой до одежды и извлек из кармана брюк часы. Господи, да он опаздывает! Он быстро выскочил из воды, кое-как обтерся и начал одеваться. Поход был чудо! Он обязательно сюда вернется. Занятно будет обследовать эту штуковину прямо под водой, хотя в ней, может, и нет ничего интересного. Тем не менее он решил ничего не рассказывать остальным про это славное местечко и держать язык за зубами.
Глава 11
Идею подал Джеймс Тейпер Пейс — взять Тоби в поездку на «лендровере». Майкл собирался в Суиндон за механическим культиватором. Хотя со дня собрания минуло уже несколько дней и Майклу не терпелось заполучить свою игрушку, он никак не мог выкроить времени для этого путешествия. Наступила среда, и он решил во что бы то ни стало ехать сегодня, ближе к вечеру. Пока он доберется, магазин уже закроют, но он все уладил по телеорону, управляющий, с которым он не раз имел дело, сказал, что культиватор можно забрать и позже, до семи вечера.
— Почему бы вам не взять с собой Тоби? — предложил Джеймс. Они вместе выходили из конторы. — Освободить его часом раньше, пусть хоть немного полюбуется на природу. А то работает, как негр.
Майклу эта мысль в голову не пришла, он за нее ухватился и, перед тем как выезжать, зашел за Тоби в огород. Тоби с Пэтчуэем мотыжили брюссельскую капусту.
— Да не цацкайся ты с ней, — наставлял мальчика Пэтчуэй. — Рубай кругом, ей это только на пользу!
Тоби разогнулся и поздоровался с Майклом. Мальчик уже хорошо загорел, лицо его лоснилось от пота. У оголенного по пояс Пэтчуэя на голове по-прежнему возвышалась его устрашающего вида шляпа.
— Вот, пришел спросить, не хочет ли Тоби прокатиться со мной до Суиндона — так просто, для развлечения. Если, конечно, вы не возражаете.
Пэтчуэй хмыкнул, скосил глаза на Тоби.
— Я бы с радостью, если меня отпустят, — сказал Тоби.
— Голуби нам пока не очень досаждают, верно? — спросил Майкл Пэтчуэя.
— А чего им?! Этим заразам и так есть что есть. Зато смотри в оба, когда холода придут.
Тоби побежал переодеваться, а Майкл постоял немного с Пэтчуэем. У Пэтчуэя была завидная деревенская способность, отличающая еще великих актеров, — стоять, ничего не говоря, и давать знать о своем присутствии с чувством собственного достоинства, не испытывая при этом ни малейшей неловкости.
Это молчаливое общение кончилось, Майкл отправился за «лендровером» в конюшню, вывел его и поставил перед домом. Грузовик пришелся бы как нельзя кстати — культиватору в «лендровере» будет тесновато, — но грузовик по-прежнему был неисправен, а Ник Фоли так и не удосуживался посмотреть его, хотя его просили об этом дважды. Это был непорядок, и вызван он был нехваткой времени, нехваткой людей. Майкл понимал: надо либо проследить за тем, чтобы Ник справлялся со своими обязанностями, либо нанять рабочего из деревенского гаража. Но он медлил с решением этого вопроса, и перегруженный «лендровер» вынужден был пока возить овощи в Пенделкот.
Майкл пребывал в хорошем расположении духа. Он возлагал большие надежды на культиватор — он избавит от львиной доли тяжелой физической работы, и в управлении он так прост, что сладить с ним могут и женщины, та же Маргарет, Кэтрин-то скоро уйдет, или какая-нибудь еще женщина, которая приедет в общину. При мысли о возможном появлении женщин сердце у Майкла дрогнуло, но он тут же взял себя в руки — смог же он приноровиться к этим двум. Увеличение общины было желательно с любой точки зрения, а стеснение, которое испытываешь, когда разрывается тесный круг общения, в конце концов скоро проходит. С большим числом людей и с большей механизацией труда община крепко встанет на ноги, и теперешние хлопоты во имя хлеба насущного, весьма докучные, хоть и не лишенные определенного очарования жизни Робинзона Крузо, наконец-то кончатся. Радовался Майкл и поездке в Суиндон. Уже много недель он никуда дальше Сиренчестера не выбирался и сейчас по-детски предвкушал удовольствие от поездки в большой город. Приятно и то, что рядом будет Тоби, и приятно вдвойне оттого, что предложил это не он сам.
Путешествие, во время которого Майкл отвечал на расспросы Тоби о сельской жизни, заняло чуть больше часа. Один раз они остановились ненадолго у деревенской церкви. Приехав в Суиндон, они направились прямиком в магазин, запакованный культиватор ждал их во дворе. С помощью рабочего из магазина Тоби с Майклом взвалили это замечательное приобретение на багажник, закрепили веревками, чтобы он не выпал по дороге. Майкл смотрел на культиватор с любовью. Большие, будто игрушечные колеса в желтых покрышках и квадратный сверкающе-красный корпус прорвали по углам упаковку. Рукоятки руля антилопьими рожками упирались над передним сиденьем в крышу. Культиватор устроили вполне надежно, и Майкл не мог на него налюбоваться. Ему было обидно, что Тоби, мечтавший сесть на трактор, похоже, разделяет мнение Пэтчуэя и считает, что культиватор забава для неженок.
— Теперь надо бы и перекусить, как считаешь? — спросил Майкл. Ужин из-за раннего отъезда они пропустили, и пара бутербродов в кабачке их вполне бы устроила. Майклу на память пришел симпатичный деревенский кабачок неподалеку от Суиндона, как раз по дороге домой.
Когда они туда приехали, было половина седьмого. Кабачок оказался куда больше, чем помнилось Майклу, и они прошли в бар, сохранивший старую почерневшую дубовую обшивку, высокие деревянные сиденья, обитые, правда, современной красной кожей, блеклые викторианские гравюры с охотничьими сценками и занавески с рисунком из пивных кружек и стаканов для коктейлей. Весело поблескивали бутылки за стойкой бара, у которой, облокотясь, стояли разгоряченные краснолицые мужчины в твидовых костюмах — не то фермеры, не то торговцы, сказать наверняка было трудно.
Майкл усадил Тоби, к великому его удовольствию, на уютную просторную скамью у окошка, откуда виден был внутренний двор, так что они могли приглядывать за «лендровером» и его бесценным грузом.
— В общем-то это незаконно — то, что я тебя сюда привел. Тебе восемнадцать-то хоть есть? А, только исполнилось. Тогда ладно. Так что будешь пить? Что-нибудь не очень крепкое?
— Что вы! — Тоби был шокирован. — Я бы отведал какого-нибудь традиционного местного напитка. Есть тут такой?
— Хорошо. Тогда, раз мы в западных графствах, пить будем сидр. В меню он у них, вижу, есть. Он довольно крепкий. Хочешь попробовать? Ладно, сиди здесь. Я принесу — и сидр, и сандвичи.
Сандвичи были отменные — свежайший белый хлеб и постный, крошащийся ростбиф. К ним подали пикули, горчицу и хрустящий картофель. Сидр был золотистый, шипучий, не кислый на вкус и очень крепкий. Майкл сразу отпил большой глоток — сидр был привычен ему с детства. Он грел душу, будил воспоминания, причем одни лишь приятные.
— А разве это западные графства? — спросил Тоби. — Я-то всегда считал, что Суиндон довольно близко от Лондона. Хотя, может, я путаю его со Слоу!
— Именно отсюда они и начинаются — так мне по крайней мере думается. Сидр — верный признак. Я сам из этих мест… А ты где рос, Тоби?
— В Лондоне. А жаль. Мне всегда хотелось учиться в закрытой школе.
Они поговорили немного о детстве Тоби. Майкл был так счастлив, что готов был кричать об этом во весь голос. Давно не сидел он в баре, и сидеть здесь, беседовать с мальчиком и потягивать сидр было так чудесно, что лучшего и желать было нечего. Майкл смутно догадывался, что душевный подъем этот необычен; знал он и то, что не тоскует по его утрате и не мечтает о его возврате, и все же, предаваясь наслаждению, он подспудно чувствовал: что-то в его жизни безвозвратно утрачено, принесено в жертву. И
