Председательствующий недовольно поморщился, что-то сказал судье справа, вслух резко заметил:
— Здесь, господа, не благородное собрание, а суд! Мы судим известную своей дерзостью и наглостью преступницу. И при даче показаний я прошу исходить именно с этих позиций, а не заниматься раздачей комплиментов и сочувствий. — Он помолчал, кивнул переводчику: — Пусть бургомистр говорит.
Немец откашлялся, зачем-то выступил вперед. Переводчик поравнялся с ним и начал переводить:
— Уважаемый суд, уважаемые присяжные заседатели, уважаемая публика. — Вернер говорил по- немецки четко, громко, безапелляционно. — Я прибыл из маленького немецкого города, куда вряд ли кому-то из вас удастся заглянуть. Но дама, которая сидит на этой страшной скамье, сумела проникнуть в мой город и принести ему чудовищный по своей бессмысленности урон. Она сделала его посмешищем во всей Германии! Она опозорила жителей города, память о великом графе Типлице. Опозорила лично меня! Теперь мы не просто жители Типлица, а типлициане!
— Нас она тоже опозорила! — выкрикнул Циммерман.
— Папа, перестань! Сядь, нас выгонят! — дернул его за полу Мойша.
— Я целиком и полностью поддерживаю вас, господин председатель, — невозмутимо продолжал немец. — И требую для данной дамы самого серьезного и сурового наказания.
В зале стало тихо. Сонька приложила руки к груди, тихо произнесла:
— Мои сочувствия славному городу Типлиц.
Вильгельм Вернер сел, а председательствующий одобрительно кивнул ему и показал на банкира Догмарова.
— Свидетель Догмаров, что вы можете добавить к тому, что изложено вами в письменном объяснении?
— Ничего, кроме того, что я хотел бы вернуть украденные деньги, — ответил тот.
— Размечтался, — под общий смех буркнул кто-то.
Председатель жестом велел подняться Мирре Грильштейн.
— Ваше имя, свидетельница?
— Мирра Грильштейн, — с ухмылкой ответила она.
— Род занятий?
— Просто дама с Одессы. Без занятий.
— Вы знакомы с подсудимой?
— Первый раз вижу.
— Но вас задержали вместе с нею в картежном доме Одессы!
— Брехня! Я шагала мимо, меня схватили какие-то биндюжники, как потом оказалось, полицейские, и потащили в участок. А эту дамочку я наблюдаю впервые.
— Вы пока что находитесь на скамье свидетелей. За ложные показания вы можете очутиться рядом с подсудимой.
— Очень даже было бы приятно. Она такая интересная и умная, что не грех посидеть рядом.
Председатель заиграл желваками и повел допрос дальше.
— Свидетель Циммерман, вы узнаете свидетельницу Грильштейн?
— Обязательно, — поднялся ювелир. — Она помогала Соньке Золотой Ручке проводить махинации в моем магазине. Потом появились двое полицейских, которые оказались обыкновенными босяками, и все вместе сбежали. — Он повернулся к сидящему сыну. — Мойша, чего молчишь?
— Свидетель Мойша Циммерман, — обратился к отпрыску председатель. — Вы подтверждаете показания отца?
— А как я могу не подтвердить? Иначе он просто сгрызет меня, ваша честь.
— Вы видели Мирру Грильштейн в вашем магазине?
— Мирру, может, и не видел, а данную дамочку обязательно. Пока она отвлекала, Сонька воровала.
— Ваша честь, — вмешалась Сонька под смех развеселившейся публики, — я не та, за кого вы меня принимаете. Настоящая Сонька Золотая Ручка — это женщина по имени Иахвет Вайберг из Одессы.
Председатель пропустил реплику воровки мимо ушей и предупредил Мирру:
— Свидетельница Грильштейн, в ваших интересах дать правдивые показания суду и таким образом избежать скамьи подсудимых.
— Господин судья, — возмутилась Мирра, — чего вы меня пугаете? Никого я не знаю, ни в чем не виновата, а если какой-то сумасшедший считает, что наблюдал меня в магазине, так пусть немного полечится. Как этот господин, которого выпустили из дурдома! — показала девушка на фон Меля.
— Я прошу защитить меня от оскорблений! — вскочил тот. — Я достаточно настрадался, чтобы терпеть подобное в помещении суда!
Председательствующий выждал, когда шум в зале поутихнет, посмотрел на Володю Кочубчика.
— Свидетель Вольф Бромберг, прошу встать.
Кочубчик поднялся.
— Ваше имя?
— Вольф Бромберг.
— Род занятий.
— Марвихер.
— Разъясните.
— Вор, который чистит гостиницы и карманы господ.
Адвокат внимательно следил за ответами подзащитного.
— Ваша воровская кличка?
— Володя Кочубчик.
— Вы знаете эту даму?
— Очень даже знаю.
— Кто она?
Пан Тобольский напрягся, подался вперед.
— Сонька Золотая Ручка, — ответил Кочубчик.
— Вы заявляете это ответственно?
Володя бросил взгляд на адвоката, тот кивнул.
— Заявляю это ответственно и с пониманием всех возможных последствий, — произнес марвихер явно заготовленную фразу.
— Какие у вас были отношения с подсудимой? — спросил один из судей.
— Ваша честь! — вмешался защитник. — Протестую! Прошу не затрагивать личную жизнь свидетеля!
— Протест отклонен! — заявил председатель. — Свидетель, отвечайте на вопрос.
— С подсудимой у меня были любовные отношения, — сказал Володька.
— В чем они заключались?
— Ваша честь, я протестую!
— Протест отклонен! Свидетель, продолжайте.
Сонька смотрела на Кочубчика, как на сумасшедшего.
— Мы жили, будто муж и жена, — сказал он. — Я в карты поигрывал, Сонька воровала.
— Припомните, пожалуйста, конкретные случаи воровства.
— Это подло, Кочубчик! — выкрикнул кто-то из зала.
— Вывести горлопана из зала! — резко распорядился председатель.
Конвойные нашли крикуна, поволокли к двери.
— Сонька, прокляни его! — кричал мужчина, сопротивляясь. — Прокляни его, Сонька!
После того как публика успокоилась, председатель велел марвихеру:
— Назовите конкретные случаи воровства со своей сожительницей.
— Я с ней не воровал! — закричал Володька. — Это она воровала!
— Называйте!
