Я не хочу вас видеть!
Воровка сломя голову бросилась по лестнице вниз.
Сонька брела по Невскому проспекту, плача тихо и отчаянно. Прохожие обращали на нее внимание, некоторые даже придерживали шаг, но она никого не видела и не замечала. Вытирала платочком глаза, сморкалась и снова захлебывалась в слезах.
Рядом остановилась карета, из нее вышел элегантный господин и направился к убитой горем женщине. Представился:
— Князь Обертынский. Могу чем-нибудь вам помочь?
— Нет, спасибо, — усмехнулась Сонька. — Это личное.
— Не часто приходится видеть элегантную даму, столь открыто страдающую на людях.
Сонька обратила внимание на дорогие украшения на пальцах князя, на усыпанный изумрудами брелок, свисающий из карманчика брюк.
— Знаете, сударь, мне сейчас не до людей. Мне бы справиться с эмоциями и как-нибудь добраться домой.
— Карета к вашим услугам.
— Нет, благодарю. Если возможно, помогите перейти на другую сторону проспекта. Я боюсь проносящихся экипажей.
— Как прикажете, мадам.
Князь аккуратно взял Соньку под руку, выждал, когда повозок на проспекте станет меньше, и повел ее на противоположную сторону.
— У вас заметный акцент.
— Да, я не коренная. Я — француженка.
— Превосходно! — по-французски воскликнул мужчина. — В вас чувствуется порода, мадам.
— Благодарю, месье, — также по-французски ответила воровка, бросив на него кокетливый взгляд. — В вас тоже. — Едва уловимым движением она вытащила у него брелок, обнаружив при этом в соседнем кармане тугой бумажник. Обворожительно улыбнулась. — Хотя что в этом удивительного? Вы ведь князь.
Мужчина был польщен.
— Это заслуга не моя. Заслуга отца с матушкой.
Неожиданно Сонька споткнулась, князь тут же подхватил ее, как бы нечаянно, но довольно ощутимо прижав к себе.
— Прошу вас, не надо, — легонько отстранилась женщина, выхватив при этом бумажник. — Это не совсем прилично. Люди.
— Простите, я нечаянно.
Они пересекли Невский, остановились друг против друга.
— Я бы желал с вами встречи, — сказал князь.
— Я тоже.
— Могу ли я оставить вам свою карточку?
— Буду благодарна.
Мужчина прошелся по карманам, но бумажника не обнаружил.
— Кажется, я забыл бумажник в карете, — виновато произнес он. — Будете любезны, подождете, пока я вернусь?
— Не стоит. — Нежно взяла его за руку Сонька. — Завтра в это же время я буду ждать вас.
— Ваше имя?
— Софья.
— Значит, Софья, на этом месте?
— Именно на этом месте.
Князь поцеловал ей руку и заспешил к своей карете, уворачиваясь от несущихся по проспекту экипажей, повозок и фаэтонов. Сонька смотрела ему вслед и поднимала руку, когда он оглядывался.
Воровка дергала за шнурок звонка, но никто не выходил. Она в задумчивости постояла перед дверью какое-то время и позвонила в соседнюю квартиру. Из нее вышла немолодая дама и поинтересовалась:
— Вам кого?
— Профессора из этой квартиры… Блювштейн. Звоню, никто не открывает.
— Никто и не откроет.
— Почему?
— Жена профессора давно умерла. Сам он — почти год тому.
— А ребенок? У них была маленькая девочка.
— Михелиночка?
— Да, Михелиночка.
— Ее сдали в сиротский приют.
Сонька была ошеломлена.
— В какой?
— Точно не скалу, но где-то на Петроградской стороне. — Соседка с интересом смотрела на странную женщину. — А вы кто им?
— Я? Родственница. Приехала вот проведать, а у них никого.
— Попробуйте найти Михелинку. Хотя что вам от нее? Девочка маленькая, всего-то пяти лет.
Здание, где размещался сиротский приют, было ухоженным, глубоко спрятанным в парке, в котором нянечки выгуливали детей разного возраста — от младенчества до подросткового.
Сонька вышла из экипажа, пошла по длинной кирпичной дорожке, и на подходе к зданию ее остановила молодая воспитательница в очках и в аккуратном белом халатике.
— Здравствуйте, госпожа. Вы к кому?
— Может быть, даже к вам, — приветливо улыбнулась Сонька. — Мне нужна Михелина Блювштейн. Вы знаете такую?
— Мы тут всех знаем. А вы, простите, кем ей доводитесь?
— Я дочь профессора Блювштейн. Долгое время я жила за границей, вернулась и узнала, что никого нет в живых, осталась только Михелина.
— Да, — кивнула воспитательница, внимательно изучая гостью, — из Блювштейн никого не осталось. А Михелина вам зачем?
— Хочу увидеть девочку. Может, даже подумаю об удочерении. Своих детей у меня нет.
— Хорошо, я провожу вас к старшей.
Под любопытными взглядами детей они направились к зданию.
Старшая, иначе начальница воспитателей приюта, в этот момент поливала цветы на подоконнике — она оказалась пожилой тучной дамой с приветливой улыбкой и открытым взглядом. Воспитательница, приведшая Соньку, разъяснила начальнице:
— Простите, Александра Дмитриевна, госпожа интересуется Михелиной Блювштейн.
— Михелиночкой? — мило удивилась старшая. — Нашей замечательной девочкой? Очень приятно.
Она оставила свое занятие, протянула гостье руку.
— Здравствуйте. Как вас величать, сударыня?
— Софья Андреевна.
— Красивое имя. — Старшая кивнула на стул, сама уселась на свое место. — Вы кто для Михелиночки?
— Наверное, тетя.
— То есть у профессора было двое детей? Вы и отец нашей девочки?
— Совершенно верно.
