Арон побелел, неожиданно схватил девушку за воротничок сорочки.
— Они убийцы! Это не люди — звери! Знаешь, сколько на их руках крови?
Она спокойно отцепила его руки от сорочки.
— А на твоих?
— Я — стопарь, штопорило! Я ворую, а не убиваю!
— Так убил. И я вместе с тобой. Мы вместе убили двадцать человек. И на наших руках теперь тоже кровь.
— Их должны были убить.
— Не нам судить. Над нами есть Тот, Кто судит.
— И я свои руки больше в кровавом деле не замараю.
Было ветрено и сыро. Сонька под большим зонтом шла по проспекту. Казалась, она ни на что не обращала внимания. Зонт иногда заворачивало от сильных порывов ветра, подол ее платья был мокрым, туфли тоже промокли, но девушка продолжала шагать.
С нею поравнялась небольшая повозка, из нее высунулся Левит Лазаревич.
— Госпожа Софья, — позвал он, — не желаете ли спрятаться от непогоды в моем экипаже?
Она подумала мгновение, перешагнула через большую лужу и нырнула под верх повозки.
— Что-нибудь стряслось? — участливо спросил старик.
Она не ответила, уткнулась ему в плечо и стала тихонько плакать.
Санданович молча гладил ее по спине и иногда вздыхал.
Этой ночью Сонька и Арон, обняв друг друга, спали в одной постели. По окнам хлестала непогода, свистел ветер в расколотых стеклах, громко хлопала разбитая парадная дверь.
Молодые люди ничего не слышали, они крепко спали, утомленные событиями и любовью.
На следующий день в гостиной дома было непривычно людно. Со стороны это походило на какой-то странный прием, на котором присутствовали одни мужчины. Серьезных криминальных людей собралось здесь человек тридцать. Разместились кто где: одни сидели на полу, другие пристроились на подоконниках, прочие расположились на стульях и креслах. Среди приглашенных был мрачный Улюкай, который избивал когда-то Леву и Соньку.
Левит Лазаревич сидел совсем незаметно в дальнем углу. Прикрытый пледом, он внимательно изучал воров. Арон находился рядом с Сонькой. Она, хрупкая, изящная, беспомощная, спокойно стояла среди этого сброда. Внимательно обвела взглядом собравшихся, с полуулыбкой произнесла:
— Вроде все?
— Тебе виднее, — откровенно недружелюбно бросил вор по кличке Красавчик. — Кого звала, тот и пришел.
— Значит, все, — подвела черту девушка. — Прежде всего я хотела бы помянуть наших дорогих братьев, которых недавно сгубили лихие люди.
— А тебе откуда знать, что их сгубили? — снова подал голос Красавчик. — Может, они возьмут да и вернутся. Вот будет история-то!
— Помолчи, Красавчик, — одернул его Улюкай. — Пусть дамочка поупражняется.
— Для нас гибель воровских предводителей — большая утрата, — продолжала Сонька, не обратив внимания на реплики.
— Для нас — это для кого? — хмыкнул вор Кочерга.
И тут Соньку взорвало.
— Для нас — это значит для всех! Для меня, для тебя, для тех, которых здесь нет. Мы — одна семья. У каждого из нас свои интересы, свои пристрастия, свои таланты, своя судьба. Но все равно мы называемся одинаково — воры. И мы отвечаем за то, что происходит с каждым из нас. Если мы будем жить и работать без помощи и взаимоподдержки, нас переловят, пересажают, передавят! Посадят на дырявую баржу, вывезут в какой-нибудь залив и утопят, как утопили наших братьев, которыми мы все гордились, с которых брали пример. Поэтому я призываю вас не искать врагов среди своих, не догонять и убивать друг друга по зависти или подозрению, а помогать выжить. Мы — товарищи. Мы — одна семья. В этом наша сила, наше спасение, наше будущее!
После страстной речи девушки в комнате повисла тяжелая и задумчивая тишина, а через некоторое время низкорослый вор Тимка попросил:
— Хотелось бы услышать уважаемого вора Левита Сандановича.
Все взоры устремились в сторону Левита Лазаревича, он нехотя и медленно встал, покряхтел, поклонился.
— С ворами надо разговаривать стоя.
— Чтоб вовремя смыться? — сострил Красавчик.
— Чтоб показать свое уважение и почтение братьям по профессии. — Санданович помолчал, пожал плечами. — Что я, старый и больной вор, могу сказать после тех слов, которые произнесла эта красивая и на вид слабая девочка Соня, или — как ее у нас величают — Соня Золотая Ручка… Скажу, уважаемые воры, самое главное. Девочка права. Потому что жить по отдельности нам нельзя. Потому что нас перетопят, как слепых котят. Вот такие мои слова, если они кого-то интересуют. И еще одно хочу донести до вашего слуха, господа воры. Мы не можем даже допустить мысли, что нами будет управлять женщина. Этого не может быть, потому что не было такой женщины. Но вот редкий и, вероятно, счастливый случай, когда такая женщина появилась. Проявите к ней уважение, терпение и понимание, господа.
Была поздняя осень, погода премерзейшая — ветер, дождь, холод; и дачные места питерцев, расположенные в десяти верстах от города, казались вымершими и безлюдными.
На дороге, ведущей к поселку, появились три повозки. Мчались они быстро и уверенно, словно хорошо знали эти места.
Повозки остановились возле двухэтажных строений, спрятанных за высокими заборами. Из них вышли люди, в основном мужчины, крепкие и мрачные. Мужчин было девять человек, в том числе Красавчик, Улюкай и Кочерга. Среди них была и Сонька. Она достала из кармана черного длинного пальто изящные часики, распорядилась:
— Разбиваемся на тройки, через час все должны вернуться. Со мной идут Арон и Красавчик.
Налетчики быстро разбились по трое и тут же двинулись по выбранным домам. В каждой группе несли по несколько сумок из толстой кожи.
Сонькина команда подошла к ближайшим воротам, Арон подергал калитку — все было заперто. Недолго думая. Красавчик легко перемахнул через забор, открыл калитку с обратной стороны, и компания бесшумно прошла во двор дачного дома.
В доме было пусто и черно. Арон двинулся к нему первым, увлекая за собой остальных. Поднялись на веранду, попытались открыть дверь — она тоже была заперта. Арон наклонился к замочной скважине, фомкой поколдовал над нею, и дверь со скрипом поддалась.
Когда воры вошли в дом. Красавчик достал из сумки два керосиновых фонаря, зажег их.
— Я на второй этаж, — негромко сказала Сонька, взяла один из фонарей и двинулась наверх.
На втором этаже было то ли три, то ли четыре комнаты. Сонька, освещая дорогу фонарем, вошла в ближайшую. Это, похоже, была детская. Воровка принялась профессионально выдвигать ящики в столах и шкафчиках, но ничего стоящего не обнаружила. На всякий случай прихватила детский браслет и пару серебряных ложечек и направилась в соседнюю комнату.
Там Соня первым делом открыла платяные шкафы и от неожиданности даже присвистнула: здесь было чем поживиться — дорогие шубы, пальто, шапки, обувь.
Девушка принялась извлекать одежду из шкафов, и в это время до ее слуха донеслись чьи-то осторожные шаги. Она замерла. Шаги приближались — тихие, крадущиеся.
Сонька раздраженно спросила:
— Кто? Ты, что ли, Арон? Ждите внизу, я позову!
