предложил прийти к нему утром на кофе, и я согласилась.
— Не помню… Насчет кофе — не помню, — пробормотал окончательно вспотевший купец.
Блювштейн оставил купца, подошел к жене, спросил свистящим шепотом:
— Утренний кофе? Тебе захотелось утреннего кофе в чужом номере?
— Но у нас ничего не было! — воскликнула девушка. — Клянусь!
— Ничего не было, — пробормотал купец.
— Этот господин сделал попытку пристать, но потом быстро уснул, — продолжала оправдываться Сонька.
— Да, я уснул. Потому что был пьяный.
Блювштейн вернулся к нему.
— Вы опозорили, вы обесчестили мою жену. И вы обязаны понести за это наказание.
— Какое? — белыми губами спросил купец.
— Во-первых, дуэль! А во-вторых, завтра во всех газетах будет напечатано об этом происшествии. Не только вы, но и ваша семья будет опозорена. Жена и дети узнают истинный облик мужа и отца!
— Умоляю, — у купца подкосились ноги. — Не уничтожайте. Любое условие — и я его исполню. Пощадите!
Сонька приблизилась к Блювштейну, просяще сложила руки на груди:
— Михель, я прошу. Ради меня, ради моей чести, отпусти этого несчастного господина. Он ни в чем не виноват. Ведь это я пришла к нему. Прости его. Со мной же можешь поступить как угодно. Я согласна.
Муж помолчал, гоняя желваки на скулах, и благородно согласился:
— Хорошо, я выполню твою просьбу. Но при условии: этот человек должен покинуть гостиницу сейчас же, немедленно!
Девушка повернулась к бледному, растерянному купцу.
— Вы согласны?
— Да, согласен. — Кивнул тот. — Только вот у меня куда-то пропали все деньги и это… перстни с рук.
— Что? — заорал Михаил. — Вы кого-то подозреваете? Моя жена украла?
— Я?! — пораженно охнула Сонька.
— Нет, никого! Тем более вас… — пробормотал купец. — Просто что-то случилось…
Блювштейн направился к выходу, у самой двери оглянулся:
— Если через час я увижу здесь вашу бессовестную рожу, я ее продырявлю!
Сонька следом за Михаилом покинула номер купца.
Сонька и Блювштейн не спеша, прогуливались по людным московским улицам. Погода была великолепная, праздный народ покинул свои дома и квартиры, все дышало покоем и неторопливостью.
— Ты сам-то питерский или москвич? — спросила Сонька.
— Москвич, коренной! — самодовольно ответил Михаил.
— А родители?
— Здесь, в Москве.
— Может, познакомишь?
— Зачем?
Девушка даже приостановилась.
— Что значит — зачем? Я тебе кто?
— Ну, вроде жена.
— Не вроде, а жена. Живем вместе, работаем вместе. Надо знакомить. Они у тебя кто?
— Отец — профессор университета, и мама тоже в университете.
— Хорошие родители. Будем знакомиться, — решила Сонька.
Некоторое время шли молча, девушка поглядывала на Михаила.
— Они знают, чем ты занимаешься?
— В том-то и дело, что знают.
— И, конечно, недовольны?
— А ты была бы довольной, если бы твой сын чистил чужие карманы и сумки?
— Во-первых, у меня дочь.
— У тебя есть дочь?! Не знал.
— Не знал — узнал! А во-вторых, у нее будет другая жизнь.
— Какая? — Блювштейн насмешливо смотрел на Соньку.
— Другая. Я сумею из нее сделать человека.
— Если успеешь.
Сонька снова остановилась:
— Что значит — если успеешь?
Блювштейн улыбнулся, ласково поцеловал ей руку:
— Сегодня мы гуляем по Москве, а завтра, может, будем махать киркой на Сахалине. Вот что это значит.
Они снова шли и снова молчали.
— И все-таки я хочу познакомиться с твоими родителями, — твердо заявила Сонька.
— Зачем? Они поймут, что ты тоже воровка.
— Я на нее похожа?
— Ты похожа на меня. А это говорит о многом.
Девушка обняла его:
— Увидишь, я им понравлюсь. — Она показала свои длинные ногти. — Как?
— Надо подрезать.
— Дурачок, ничего не понимаешь! Пойдем выберем подарок родителям.
— Ты взяла достаточно денег?
— Выберем без денег, — загадочно улыбнулась девушка.
Ювелирный магазин, который облюбовала Соня, оказался не самого высокого класса, однако выбор изделий был достаточно большим, да и желающих поглазеть на дорогие безделушки здесь толпилось немало. Сонька и Михаил протолкались к прилавкам, и девушка попросила одного из продавцов:
— Подскажите, пожалуйста, вот те два колье и перстни. Да, эти, спасибо.
Продавец выложил товар на стекло, профессионально следя за происходящим. Сонька внимательно изучила по очереди оба колье, попробовала их своими длинными ногтями на крепость, отложила в сторонку. После чего перешла к перстням. Она принялась вертеть их и примерять на пальцы. Михаил стоял рядом, с недоумением и интересом наблюдая за ее манипуляциями.
— Можно вас? — позвал продавца кто-то из покупателей.
— Подождите, я занят, — отмахнулся тот, не сводя глаз с колье и перстней.
Сонька наконец отодвинула от себя все изделия, глубоко вздохнула:
— Благодарю, не надо. Пошли отсюда, Сашенька.
И первой направилась к выходу. Продавец сгреб украшения, положил на место, под стекло.
От магазина шли молча. Наконец Михаил не выдержал, коротко бросил:
— Ну и чего?
Сонька взглянула на него, вытянула вперед руки ладонями вверх, попросила:
— Загляни под мои ногти.
Блювштейн с недоумением выполнил просьбу подруги и неожиданно обнаружил под ее ногтями несколько довольно крупных бриллиантов.
— Ты… выдрала их?
— А что мне оставалось делать? — засмеялась Сонька. — Он так таращился, что сунуть что-либо в карман было невозможно.
Михаил какое-то время оценивал Сонькин фокус и вдруг стал хохотать, как ненормальный.
