— Сейчас увидишь. Сюда скачут все — мужики и бабы, молодые и побитые молью.
— Богатые?
— Разные. Но все хотят поймать что-нибудь в этой жизни. Даже противно. Так что не зевай, сестра, смотри в оба!
— Может, наведешь на кого? — свойски засмеялась Сонька.
— Обязательно. Тут есть один пан… пан Тобольский. В городе недавно, но самый завидный здесь жених.
— Молодой?
Сестра расхохоталась:
— Если бы! Песок сыплется из всех отверстий! Так что обрати на него все свое внимание.
В комнату заглянула миловидная, весьма двусмысленно одетая девица, шепотом предупредила:
— Пани Фейга, гости собрались и желают вас видеть.
— Иду, — бодро ответила та и махнула сестре: — Двинулись!
Зал, где собирались гости дома свиданий, был большой, ярко освещенный, с нарочито помпезной мебелью. Народу здесь было более чем достаточно: человек пятьдесят, не меньше. Причем возраста самого разного — от убеленных сединами пани и панов до вертлявых девиц и нагловатых молодых людей. На небольшой сцене негромко играл оркестр из пяти музыкантов.
Фейга протолкалась на середину залы, ведя за собой красивую молодую сестру, жестом попросила музыкантов замолчать, громко сообщила:
— Пани и Панове, дамы и господа! У меня сегодня особый день! Думаю, он станет особым для всех, вернее, не для всех, а для единственного, избранного. — Она посмотрела с интригующей улыбкой на скромно опустившую глаза Соньку. — Из Санкт-Петербурга приехала моя родная сестра Сура, и я хочу представить ее почтенной публике!
Оркестр ударил туш, гости зааплодировали.
— Панове, — продолжала Фейга, — я оставляю сестру на ваше вежливое внимание.
Музыканты заиграли мазурку, в круг тут же пошли желающие сплясать, и к Соньке протолкался молодой, уверенный в своей неотразимости красавчик.
— Прошу, пани.
Она с улыбкой отрицательно покрутила головой:
— Прошу прощения, пан. Позвольте мне привыкнуть к публике.
— Но следующий танец, пани, за мной.
— Если успеете.
Девушка примкнула к нетанцующей публике и принялась изучать присутствующих. В первую очередь она выискивала того самого пана Тобольского. Он возник неожиданно, откуда-то со стороны: худощавый, высокий, с явной породой в стати. Лет ему было не менее пятидесяти.
— Добрый вечер, пани Сура, — весьма галантно склонил он голову. — Могу ли я рассчитывать хотя бы на один танец с вами?
— Если пану будет угодно, — обласкала его взглядом Сонька, — это будет следующий танец.
Он мягко рассмеялся:
— Я постою рядышком, иначе вас уведут.
— От вас?
— В данном случае от меня.
— Вы пан Тобольский?
Мужчина не скрыл удивления, хотя и был польщен.
— Вам откуда это известно?
— От сестры. Она рассказала мне о вас.
— Что именно?
Сонька обратила внимание на золотые кольца и перстни с крупными камнями на пальцах мужчины, а также на дорогие карманные часы на золотой цепочке.
— Что вы самый заметный пан в этом городе.
— Только в этом? — Тобольский был слегка уязвлен.
— А вы претендуете на большее? — насмешливо поинтересовалась молодая пани.
— Почему нет? Меня, к примеру, достаточно хорошо знают даже в Варшаве.
— Вы такая крупная птица?
Пан не без удивления посмотрел на девушку:
— Птица? Так выражаются, когда отслеживают человека на предмет ограбления, пани. А вы никак не похожи на особу из того мира.
— У пана возникли сомнения? — обиженно спросила Сонька.
— Ни в коем случае. Просто задело слух.
— Обратитесь к доктору, он поможет.
Девушка, теперь уже по-настоящему обидевшись, отвернулась от Тобольского, подчеркнуто заинтересованно стала высматривать кого-то. Оркестр заиграл польку, и пан легонько коснулся локтя Соньки:
— Вы все-таки позволите?
Она пожала плечиками и с безразличным выражением на лице вошла в круг танцующих. Тобольский танцевал легко и уверенно.
— Вы обиделись?
— На вас?
— На мои слова. Я не хотел, чтобы вы оскорбились.
Откуда-то возникла Фейга, горячо шепнула на ухо сестры:
— Одобряю, хорошо работаешь!
Она растворилась в толпе, и пан с улыбкой заметил:
— Думаю, сестра одобряет мой выбор.
— Скорее мой, — рассмеялась Сонька и, резко сменив настроение: — Вам здесь нравится?
— Я к этому привык, — ответил он, делая красивое па.
— А если мы выйдем в сад?
— Как прикажете, пани.
— Приказываю.
Они оставили танец и направились к выходу на летнюю веранду.
Дорожки в саду были посыпаны мелким белым песочком, фонари горели мягко и располагающе, людей почти не было. Сонька и пан Тобольский не спеша, прогуливались, негромко разговаривая.
— Когда пани прибыла из Санкт-Петербурга?
— Вчера.
— У вас там семья?
Сонька не ответила, печально смотрела перед собой.
— Я сказал что-нибудь не так? — заглянул ей в лицо пан.
— Мне тяжело говорить о семье, — тихо произнесла девушка. — О случившемся не знает даже сестра.
— Прошу прощения, я не стану касаться этой темы.
— Ну почему? — улыбнулась Сонька. — Странно, но вы вызываете у меня полное доверие. И вам я могу сказать… — Помолчала, со вздохом сообщила: — Они погибли во время пожара. Муж и сын.
— Пожара?
— Сгорел особняк мужа. Дотла. Поэтому я покинула Санкт-Петербург и приехала на родину.
Пан Тобольский взял ее руку, нежно и растроганно поцеловал пальцы.
— Простите.
Некоторое время они шли молча.
— Пан занимается торговлей? — спросила девушка.
