культурному.
— Воруешь?
— Куда там воровать, — горько усмехнулся Володя. — Хворый насквозь. Видите, еле хожу. Чуть было не зарезали насмерть. — Он встал и даже продемонстрировал хромоту. — Только и осталось, что алюсничать.
— Кто чуть не зарезал?
— Воры.
— За воровку?
— За нее, кол ей в хребет!
Егор Никитич сделал еще пометку.
— Откуда костюм?
От этого вопроса Кочубчик вздрогнул.
— Не мой. Чужой.
— Понятно, что чужой. Чей — чужой?
— Подарили.
— Кто?
Володя замялся.
— Человек.
Младший полицейский чин бросил взгляд на допрашиваемого.
Егор Никитич, не скрывая раздражения, спросил:
— Будем темнить или отвечать на вопросы?.. С чьего плеча костюм?
— Барыня дала.
— Брянская?
— Видать, ее папки. Но сидит в самый раз. — Володя с удовольствием бросил на себя взгляд. — Как на меня скроенный.
— Полиции сдал Соньку? — неожиданно спросил следователь.
Глотка Кочубчика сразу пересохла.
— Какую… Соньку?
— Соньку Золотую Ручку.
— Ее, — еле слышно произнес вор.
— Давно с ней виделся?
— Вот только… Перед Крестами.
Егор Никитич черкнул на бумажке.
— Дочку Соньки видел?
— Михелину?
— Да, Михелину.
— Сегодня видел. Даже по морде съездила.
— Правильно сделала.
Следователь брезгливо посмотрел на задержанного, ухмыльнулся.
— Что ж ты так легко всех сдал?
— А чего таить? — пожал плечами Кочубчик. — Сами ведь все знаете.
— Жаль, что тебя воры недорезали.
Володя бросил на него испуганный взгляд.
— А ведь теперь могут дорезать.
— Вполне. — Гришин помолчал, подперев подбородок кулаками, поднял голову на Володю. — В полицейскую форму недавно зачем переодевался?
От такого вопроса тот совсем растерялся.
— Велели.
— Кто?
— Воры.
— Кликухи их знаешь?
— Они мою знают. Бежал от шпиков, а попал на воров. Влип как последний козел!
— Чего от тебя хотели?
— Чтоб свел с барышней.
— Зачем?
— Не знаю. К беседе не был допущен.
— Не шамань.
— Вот вам крест, — перекрестился Володя. — Они мне почему-то не верят.
— Правильно делают. — Следователь снова помолчал, прикидывая что-то, вдруг решил: — Ступай себе. Я отпускаю тебя.
— Куда? — испуганно спросил Кочубчик.
— Домой. К барышне.
— Не, не пойду. А то и правда прирежут.
— Будешь помогать нам, не прирежут.
— Помогать — это как?
— Нам нужна дочка Соньки. Знаешь, где ее в доме прячут?
— Никто не знает, окромя барышни.
— Будешь вести ее.
— Барышню?
— Сонькину дочку. Будешь сообщать агенту все о ней. Где спит, где прячется, часто ли бывает в городе.
— А где ж я его найду, этого агента?
— Он сам тебя найдет. — Глаза Егора Никитича стали жесткими. — Но гляди, паскуда, если киксанешь, башку снесу тут же!.. Ты здесь не был, я тебя не видел!
— Понял, ваше благородие, — севшим голосом ответил Кочубчик, поднялся и задом стал пятиться к выходу.
— Погоди! — остановил его следователь. Взял со стола Феклистова какую-то бумагу, распорядился: — Поставь крестик здесь.
— Зачем? — не понял вор.
— Чтоб не крутанул, часом!
Володя черкнул в указанном месте, поднял воспаленные глаза на Гришина.
— Все?
— Все, — ответил тот. — Теперь ты в наших руках. — Следователь открыл дверь, крикнул дежурному: — Выпустить его!
Уже на самом выходе Володя вспомнил:
— Это… чтоб поверили мне… надо мне маленько морду нагладить, да и костюм больно новый. Будто и не бывал в полиции! Могете?
— Это мы могем, — засмеялся следователь и кивнул Феклистову: — Вели мужикам над вшиварем потрудиться.
Вернулся Кочубчик в дом Брянских после полудня. С синяками на физиономии, в изодранном костюме, еще больше хромающий. С опаской посмотрел на шпиков в повозке, стоящей в конце забора, нажал на кнопку звонка.
— Кто такой? — послышался голос.
— Володя.
Калитка приоткрылась, привратник Семен вначале удивился виду вора, затем коротко и зло бросил:
— Пускать не велено! — и захлопнул калитку.
Вор растерянно потоптался на месте, снова нажал на кнопку.
