друга возлюбите,Чтоб узнали все по той любви,Что вы заповедь Мою хранитеИ что вы ученики Мои.Я приду к вам вновь и успокою.Вы – во Мне, как Я – в Отце Моем,И вы будете одно со Мною,Как и Я – одно с Моим Отцом».Он вздохнул – и кончилось мученье:И, как будто задремав, поникГоловой на грудь в изнеможенье,И закрылись очи. Бледный лик —Все светлей, спокойней и прелестней...Как дитя – у матери в руках,Убаюканное тихой песней, —Он почил с улыбкой на устах.Незакатный свет пред ним сияет,В лоне Бога дух его исчез, —Так в лазури утренних небесБелокрылый лебедь утопает.

1891

Вера

Повесть в стихах

Глава первая

I

Недавно рецензент довольно жёлчныйМне говорил: «Какая тьма певцовВ наш грубый век практических дельцов!Баллад, поэм, сонетов гул немолчныйСтоит кругом, как летом комаровУнылое жужжанье!..» В самом деле,Нам, наконец, поэты надоели.

II

Кто не рифмует?.. Целая гораСтихов нелепых. Нынче все – поэты:Военные, студенты, доктора,Телеграфисты, барышни, кадеты,Отцы семейств, юристы... Нам вчераВ редакцию товарищ прокурораПрислал тетрадь рифмованного вздора.

III

И все они лишь об одном поют:Как тяжело им жить на белом свете, —И все страдают, плачут, мир клянут,Бессильные, капризные, как дети,(Их пессимистами у нас зовут), —Повсюду жалобы: «искусство пало».Поэтов тьма – поэзии не стало.

IV

Нам скорбь приятна: все мы влюбленыВ свою печаль и собственным напевам,Слезам, тоске, всему, чем мы полны,Уж слишком много придаем цены —А жизнь для нас противна. Старым девамЛет под сорок прилична эта грусть...Но, Боже мой, мы знаем наизусть

V

Сердец разбитых стоны и признанья.Нам, наконец, чувствительная ложьИ Надсону плохие подражаньяНаскучили!.. Как Надсон ни хорош,А с ним одним недалеко уйдешь.Порой стихи у нас по форме дивны,Но все-таки мы слишком субъективны.

VI

О, кто найдет для музы новый путь,Кто сделает искусство не забавой,А подвигом, кто даст нам отдохнутьНа красоте спокойной, величавой,Кто в дряхлый мир сумеет жизнь вдохнуть,Кто воскресит твои живые струны,Наш царь, наш бог, учитель вечно юный,

VII

Счастливый Пушкин? Да, в ужасный векСумел ты быть свободным и счастливым.И ты страданья знал, каких вовекНе знали мы, но умер горделивымИ не роптал, – и, жалкий род калек,Тебе, гигант, дивимся мы с любовью, —Твоей спокойной мощи и здоровью.

VIII

Восторженным в стихах нетрудно быть,Но, забывая собственное горе,В гармонию печаль преобразить,В своей душе, как свод небесный – в море,Весь мир и всю природу отразить, —Вот цель поэтов, Богом вдохновенных,Что потрудней элегий современных

IX

И нашей модной «скорби мировой».В тебе, о Пушкин, счастье и покой;Ты примиряешь с жизнью, утоляяНам жажду сердца вечной красотой.Не как вино, а как вода живая,Не как духи, как аромат лесов —Святая прелесть пушкинских стихов.

Х

Но, впрочем, как бы ни были мы плохи,А надо жить: искусство – не игра.Мне кажется, что бросить нам пораЭлегий томных жалобные вздохи,Все эти пробы детского пера,Альбомные стишки для институток...Приняться бы за эпос – кроме шуток.

XI

О, светлого искусства торжество,Привить тебе, эпическая муза! Твои жрецы – титаны... НичегоНе может быть желанней твоегоСпокойного и верного союза.Пускай шумит лирический поток —Ты, эпос, тих и вечен, и глубок!

ХII

Но устарел в наш век вполне реальныйВолшебный миp классических поэм, —Восток, Эллада, розы и гарем,И красота природы идеальной, —Роскошных пальм тропический эдем,Халифы, демоны, монахи, феи —Во вкусе лорда Байрона затеи.

XIII

Нет, право, в современных городах,В театрах, фабриках, в толпе столичной,В шестиэтажных пасмурных домахИ даже в серых, дымных небесахЕсть многое, что так же поэтично,Как волны, степь и груды диких скал —Романтиков обычный арсенал.

XIV

В болезненном и сумрачном пейзажеБольшого города найдет поэт,Быть может, то, чего в природе нет:Есть красота в искусственном; и дажеСвет электричества, волшебный свет,Порою над столицею печальнойПрекраснее луны сентиментальной.

XV

У нас культуру многие бранят(Что, в сущности, остаток романтизма),Но иногда мне душу веселятЛокомотив иль царственный фрегатИзяществом стального механизма.А все ж родней мечтателям покаВосток и Рим, и средние века...

XVI

Но я решил, привычку побеждая,Героя взять для повести моейИз современных, будничных людей...Дитя больное северного края,Он родился в одной из тех семей,Где, несмотря на кумфорт и достаток,Какой-то буржуазный отпечаток

ХVII

Лежит на всем. Лет тридцать прослужив,Его отец страдал обычным сплиномИ засореньем печени. СхвативНа скверной даче в Парголове тиф,Скончался он с довольно важным чином,И скромный, тысяч в сорок, капиталОн, умирая, сыну завещал.

XVIII

Давно уж мать больна была чахоткой.Покорная, с надеждой на Творца,Сережу покидая, до концаОна осталась любящей и кроткой.Но он не помнил милого лица,И лишь как сон, как то, что слышал в сказке,Он вспоминал ее святые ласки.

XIX

Лет с десяти страдал уже хандройИ склонностью к чахотке наш герой —Родителей печальное наследство.Как бред тяжелый промелькнуло детство.С болезненной, угрюмою душой,Сережа был ребенком некрасивым,Мечтательным и странно молчаливым.

ХХ

Наследственность, мы все – твои рабы!Твоим слепым законам жизнь покорна,Со дня рожденья будущей судьбыВ нас тихо спят невидимые зерна:Мы ей должны отдаться без борьбы.Из рода в род болезнь и преступленьяПередают друг другу поколенья...

XXI

И зверь таится в каждом из людей,И тысячами уз порабощенный,Он не смирился: в денди наших днейПод оболочкой моды утонченнойПорой сквозят инстинкты дикарей —С их жаждой крови, ужасом и мраком, — Под этим белым галстуком и фраком.

ХХII,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату