— Вот так, парень! — засмеялся Рейн и так хлопнул ее по спине, что она едва не подавилась. — С таким аппетитом ты скоро прибавишь в весе.
— Но если вы будете заставлять меня работать. как сегодня, то через неделю я умру! — с трудом произнесла Аликс, пытаясь откашляться от застрявшего в горле куска свинины и делая вид, что не намечает смеха Рейна.
Покончив с трапезой, Аликс с вожделением взглянула на соломенный тюфяк у стенки шатра. «Отдохнуть бы, — подумала она, — просто лечь и, не двигаясь, полежать несколько часов — вот бы рай земной!..»
— Еще рано, мальчик, — сказал Рейн, схватив ее за руку и заставляя встать. — До сна еще немного надо поработать. Нужно проверить сторожевые посты, капканы, и не мешало бы нам обоим выкупаться.
Последнее заявление испугало ее настолько, что с нее сразу слетел сон.
— Выкупаться! — поперхнулась она. — Нет, только не я.
— Когда я был в твоем возрасте, меня тоже насильно загоняли в баню. Однажды мой старший брат помыл меня скребницей, которой чистят лошадей.
— Разве мог кто-нибудь заставить вас что-то сделать? — спросила она недоверчиво.
Этот вопрос, кажется, задел самолюбие Рейна.
— Ну, вообще-то говоря, их было двое… и оба — старшие братья… впрочем, я Гевину все равно подбил глаз… А теперь пора двигаться. Нас ждет работа.
Аликс неохотно последовала за ним, но, как ни старалась, сил в ногах не прибавлялось. Полумертвая от усталости, она шла за Рейном через лес, натыкаясь на деревья, спотыкаясь о камни. Он обходил лагерь по границам, желая удостовериться, что сторожа на своих местах и бодрствуют, а попутно извлекал из капканов кроликов и зайцев. Поначалу Рейн пытался разговорить ее, объясняя, что и зачем делает, и, в частности, бросив камень, пояснил, что таким образом проверяет бдительность караула. Однако, немного погодя, внимательно всмотревшись в нее при свете луны и убедившись, что Аликс находится на пределе сил, Рейн замолчал.
Около ручья, протекавшего за лагерем, Рейн попросил Аликс просто посидеть и подождать, пока он выкупается. Полусонная Аликс прилегла на берегу, Подперев голову рукой, и стала с вялым интересом наблюдать, как Рейн сбросил с себя одежду и вошел в ледяную воду. Лунный свет серебрил его тело, ласкал мускулы, гладил бедра, любовно заигрывал с великолепными руками. Упершись в землю локтями, Аликс, не смущаясь, в упор рассматривала его. Всю жизнь она посвятила музыке. В то время как другие девушки флиртовали около городского источника с юношами, Аликс сочиняла печальную музыку на четыре голоса. Когда ее подружки венчались, она была регентом в церкви и руководила хором мальчиков. Ей никогда не хватало времени просто поболтать с молодыми людьми, получше узнать их, да и, собственно говоря, они ее мало интересовали. И вообще, она была настолько занята, что ей было не до них.
Теперь же, впервые в жизни, наблюдая за голым купающимся мужчиной, она почувствовала, как ее волнует… а что, собственно, ее волнует? Конечно, Аликс знала о соитии, ей приходилось слышать рассказы молоденьких женщин, только что вышедших замуж, однако она никогда не интересовалась самим процессом. Стоящий перед ней мужчина, возвышающийся над водой подобно мифическому кентавру, разбудил в ней чувства, о которых она и не подозревала.
«Это похоть, — решила Аликс, не двигаясь с места. — Самая откровенная похоть». Ей хотелось, чтобы Рейн касался ее, целовал, лег рядом и чтобы она тоже могла его касаться. Вспомнив о своих ощущениях, когда она сидела верхом на спине Рейна, Аликс снова почувствовала какой-то зуд, ее ноги опять налились жизненной силой, даже ступням стало тепло.
Когда он вышел из воды и приблизился к Аликс, она едва удержалась от того, чтобы не протянуть к нему руки.
— Ну и разморило тебя, — вытираясь, заметил Рейн. — Ты уверен, что не хочешь выкупаться?
Сил у Аликс хватило только на то, чтобы водить глазами из тряпкой, которой он вытирался, да едва заметно покачать головой.
— Хочу тебя предупредить, парень, что скоро от тебя начнет скверно пахнуть и я не смогу быть с тобой в одном шатре. Тогда придется мне самому искупать тебя, но это будет суровая помывка.
Широко открыв глаза, Аликс взглянула на Рейна, и у нее перехватило дыхание. Она представила себе, как ее будет купать это земное божество.
— С тобой все в порядке, мальчик? — участливо спросил Рейн, опускаясь рядом с ней на колени и хмурясь при виде необычного выражения ее лица.
«Мальчик! — досадливо поморщилась она. — Ведь он считает, что я мальчик. А если признаться, что я девушка? Но он отпрыск знатного рода, а я всего лишь дочь бедного стряпчего…»
— Разве тебе не холодно? — наобум спросила Аликс, откатываясь от него. Она встала подальше и отвернулась, чтобы не видеть, как он одевается.
Как только он был готов, Аликс молча последовала за ним в лагерь. Она тут же повалилась на тюфяк, но долго не могла заснуть, пока Рейн устраивался на своей узкой походной кровати. Успокоившись наконец, она заснула.
ГЛАВА 6
Склонившись над кромкой воды, Аликс изучала свое отражение. «Я действительно выгляжу как мальчишка, — подумала Аликс с огорчением. — Ну почему я не родилась красавицей, с такими чертами лица, которые никто и никогда бы не принял за мальчишеские, как бы я ни оделась? Ни мои волосы, теперь в волнах и завитках и при этом неопределенного цвета, потому что каждая прядь имеет свой собственный оттенок, ни разрез глаз, наружными уголками вверх, ни насмешливая складка губ — ничто не было таким, каким должно быть у настоящей женщины».
Аликс уже была готова заплакать, но тут раздался голос Джослина.
— Опять чистишь доспехи? — спросил он. Она фыркнула и вновь принялась за работу.
— Рейн слишком придирается. Сегодня мне надо выправить вмятину.
— Ты, кажется, очень заботишься о его вещах. Может, начинаешь верить, что и дворянин чего-нибудь да стоит?
— Рейн многого стоит независимо от того, кем родился, — чересчур запальчиво ответила она и отвернулась в смущении.
Вот уже неделя прошла с тех пор, как Аликс попала в лагерь Рейна. Она почти постоянно находилась при нем. И за это время ее представление о Рейне в корне изменилось. Сначала она думала, что он силой захватил власть в лагере, но потом поняла, что находящиеся здесь отбросы общества буквально заставили его заботиться о них. Они были как дети: сначала требовали, чтобы он всем их обеспечивал, а затем, получив желаемое, бунтовали и капризничали. Рейн поднимался раньше всех, заботился о безопасности этих людей и всегда, уже поздним Вечером, проверял боевую готовность сторожевых постов. Рейн всеми силами боролся с бездельниками, он заставлял людей работать ради их же собственного блага. Иначе они сидели бы и ждали, пока Рейн обеспечит их всем необходимым, словно для этого они и родились на свет.
— Да, — сказала она тихо, — Рейн стоит многого, хотя в награду за свои добрые поступки получает очень мало. Почему он не бросит эту шайку оборванцев, а заодно и Англию? Наверняка человеку с его состоянием нетрудно везде завести себе приличный дом?
— Наверное, тебе лучше спросить об этом его самого. Ты ведь к нему ближе всех.
«Ближе всех», — подумала Аликс. Этого как раз ей и хотелось бы. Быть как можно ближе… Она только еще начинала приспосабливаться к тому, чтобы, наперекор изматывающей усталости, выполнять свои обязанности, чтобы жить, несмотря на ежедневную жесткую муштру. И по мере того как крепли ее мышцы и улучшалось здоровье, Аликс начинала все больше участвовать в лагерной жизни.
Бланш была тут на особом счету, так как ей удалось внушить всем, что она делит постель с Рейном и всегда может ему подсказать, что требуется здешним обитателям. Аликс старалась не думать о том, правда ли, что Бланш и Рейн провели хоть одну ночь вместе, но ей хотелось верить, что у него достало вкуса не связаться с такой шлюхой. И Аликс удалось еще кое-что узнать относительно Бланш: она ужасно боялась Джослина.
Джослин, такой неправдоподобно красивый, вежливый, внимательный по отношению к другим, был предметом тоскливых воздыханий чуть ли не всех женщин в лагере. Аликс успела убедиться, что они
