Письма из Испании

выразительностью. Голова умирающей девушки написана изумительно. Вдобавок даже у итальянских мастеров не найти больше изящества и экспрессии.

В этой галерее я нашел не очень много Ван-Дейков, но говорят, что по Тенирсам[53] она самая богатая в Европе. В ней имеются также отличные Метсю[54], Кюйпы[55], Йордансы[56] и много картин Снайдерса[57], изображающих животных.

Само собой разумеется, в этом музее сосредоточено большое количество картин испанской школы. Только тут я видел целое собрание вещей Веласкеса. Портреты Карла IV и его семьи[58] занимают в этой прекрасной галерее достойное место.

Надо отметить, что работы этого мастера вообще редко встречаются даже в Испании. Меня восхищает разнообразие его манеры. Его портреты то тщательно выписаны, вполне закончены, то написаны нарочито небрежными мазками, с расчетом на эффект. Но какую бы манеру он ни применил, ему всегда удается замечательно передать колорит и свежесть живой плоти. Если уж упрекнуть его в чем-нибудь, то, пожалуй, я нашел бы, что он придает всем лицам слишком одинаковое выражение: оно всегда немного натянутое и серьезное. Впрочем, Веласкес в данном случае, может быть, только слишком тщательно подражал природе. Он ведь изображал двор, и какой двор! Удивляться ли тому, что все лица на его портретах горделиво надменны при полнейшем отсутствии мысли?

Не нравится мне композиция его исторических картин. Сдача Бреды, например, — просто серия портретов на одном полотне, и каждый человек на картине больше думает о зрителе, чем о действии, в котором ему полагается принимать участие. Пейзажи Веласкеса набросаны рукой мастера, поражают своим колоритом и живописными эффектами.

Не менее полно здесь и собрание Мурильо. Различные манеры, которые были свойственны ему в разные периоды жизни, представлены большим количеством образцов. Следует отметить, что Мурильо никогда не покидал Испании и видел лишь очень мало работ великих мастеров Фландрии и Италии. Он искал моделей в природе, которая была у него перед глазами, и, мне кажется, ни один художник не был оригинальнее и непосредственнее, чем он. Он почти не прибегал к идеализации. В первый период своего творчества он выбирал модели не за их красоту: говорили даже, что он отдавал предпочтение лицам диким и угрюмым, какие так часто встречаются у людей из народа в южной Испании. Позже он оценил изящество и научился выражать его. Именно он открыл тот тип Мадонн, который можно найти на его родине в Севилье, в Кадисе и на юге Пиренейского полуострова. Говорят, что для Мадонн ему часто служила натурщицей его дочь. Не сказал бы, что им вообще свойственно то выражение божественной чистоты, какое подобало бы матери божьей: это страстные и меланхолические девушки, еще не знавшие любви. Если бы я мог получить в собственность какую-либо из его картин, находящихся в Мадридском музее, я выбрал бы молящегося святого Бернарда, к которому нисходит богоматерь, благосклонно дарящая устам святого несколько капель своего божественного молока. Не думаю, что на свете есть картина, более способная ввести в грех благочестивого, но еще молодого монаха. Богоматерь так красива и выставляет напоказ столько прелестей, обычно скрываемых от мирских людей, что дьяволу легко возбудить дремлющие чувства: прочтите льюисовского Монаха[59].

Впрочем, лучшие картины Мурильо находятся в Королевском музее. Святая Елизавета, Преображение на горе, покрытой снегом, которые можно было видеть в Париже, — теперь в Королевской академии, а чтобы познакомиться со всей мощью его таланта, надо поехать в Севилью. Шедевры его, как мне кажется, находятся в Монастыре капуцинов, в церкви Благодати и в церкви Августинцев.

После творений этих двух великих мастеров можно не без удовольствия посмотреть картины Рибейры[60], Алонсо Кано[61], Роэласа[62], Сурбарана, Моралеса[63], Пачеко[64], Тобара[65], Леонардо[66] и еще многих других, чьи имена почти не известны за пределами Испании.

Кроме открытых для публики галерей музея, там есть и закрытый зал, куда допускаются только лица, предъявляющие особый пропуск. В них развешаны изображения обнаженных тел, которые могли бы смутить дам. Вспомним, что патронесса музея еще совсем юная королева.

Осматривая этот особый зал и не обнаружив там ничего особо непристойного, испытываешь даже некоторое разочарование. Впрочем, в нем развешаны первоклассные картины Рубенса, Тициана, Паоло Веронезе и др. Особенно поразили меня Диана, приказывающая раздеть Калисто[67], Нимфы, застигнутые сатирами Рубенса, и Женщина на ложе отдохновения Тициана. Отметил я также прекрасную Еву кисти Альберта Дюрера и великолепную Дидону[68] — насколько помнится, работы Корреджо [69].

Но я видел слишком много красивых вещей зараз, глаза у меня затуманились, — нельзя ведь смотреть прямо на солнце. Созерцать в один день все светила живописи, особенно из отряда колористов, — это уж чересчур.

,

Примечания

Перевод I, II, III писем Б. Кржевского. Перевод IV письма М. Кузмина. Перевод V письма Н. Рыковой.

1

Св. Августин рассказывает... — Здесь Мериме допускает ошибку: Августин (354—430 гг. н. э.) действительно рассказывает в своей «Исповеди» об увлечении боями гладиаторов, но не о своем, а его друга Алипия.

2

Махо — щеголь из низших слоев общества. (Прим. автора.)

3

Замок Тундер ден-Тронк — намек на комическую деталь из повести Вольтера «Кандид» (гл. 1).

4

За последние годы все скамьи амфитеатра заменены каменными, 1840. (Прим. автора.)

5

Ныне приходится наблюдать нечто прямо противоположное. (Прим. автора.)