Театр Клары Гасуль

кинжала, но ему остается клинок.

Входит Мохана в сопровождении Мустафы.

Подойди ко мне, царица красоты. Скинь чадру. Твои прелести здесь будет созерцать только твой господин.

Мохана (скинув чадру). Что угодно моему льву?

Хаджи Нуман. Подойди, Мохана, сядь рядом со мной на диван. Неси угощение, раб. Ну, Мохана, довольна ли ты украшениями, что я тебе подарил?

Мохана. Господин! Ты осыпал дарами смиренную твою рабыню, и она не знает, как тебя за них отблагодарить.

Хаджи Нуман. Скоро у тебя будет кое-что получше этих безделушек.

Мохана. Ах, господин! Покуда со мной твоя любовь, я всегда буду счастлива.

Хаджи Нуман. Милое дитя! Я богат и могуч. Моя мощь, мое богатство принадлежат тебе. Пожелай — и желания твои исполнятся.

Мохана. Ах, мой лев! Смею ли я просить твоей милости, не заслужив ее?

Хаджи Нуман. Проси — получишь. Не проси только Абджера — коня друга моего, Зейна.

Мохана. Господин! Твоя рабыня так счастлива со своим львом, что ей одного только остается пожелать. Я родилась в стране, которая лежит, видимо, очень далеко отсюда — близ города, прозываемого Дамаском. Отец мой был купцом, но аллах лишил его своих милостей, потому что он не исполнил своего обета — совершить паломничество в Мекку. За один год он потерял все добро. Брата убили курды; мать заболела и умерла. Чтобы прокормить себя и трех моих сестер, отцу пришлось меня продать[14]. О господин! Позволь мне послать им малую долю твоих подарков, чтобы я разделила с ними счастье, которым с тобой наслаждаюсь.

Хаджи Нуман. Доброе сердце! Больше ты ничего не просишь? Твой отец и сестры приедут в наш город, и сестрам я дам богатое приданое, если у них есть хоть малая доля твоей красоты.

Мохана. Я простираюсь у твоих ног.

Зейн (за сценой). Уходи прочь, раб, или я убью тебя.

Хаджи Нуман. Кто осмелился сюда войти? Мохана! Накинь чадру.

Входит Зейн с кинжалом в руке. Мохана прячется за диваном.

Как, Зейн! Ты входишь сюда, когда твой друг наедине с невольницей?

Зейн. Нуман! Неужели, когда я оказал тебе гостеприимство в своей войлочной палатке, я спас крокодила, которому суждено меня пожрать и насмеяться над своей жертвой[15]?

Хаджи Нуман. Что ты хочешь сказать, Зейн?

Зейн. Кто дал тебе смелость оскорблять Зейна, сына Амру, шейха[16] племени Умейда?

Хаджи Нуман. Но кто из нас кого оскорбил?

Зейн. Коварный мавр! Зачем ты предлагал мне деньги, отняв у меня ту, кого я ценил выше сокровищ калифа?

Хаджи Нуман. Я?

Зейн. Разве ты не купил невольницу у Абу-Тагера?

Хаджи Нуман. Да! Но какое право ты имел на нее?

Зейн (вынимает кинжал). А вот увидишь!

Мохана (бросается между ними, чадра падает). Остановись, злодей! Убей меня вперед!

Хаджи Нуман. Ты потерял разум, Зейн! Ты подымаешь кинжал на Хаджи Нумана! Что я тебе сделал? Не имел ли я таких же прав, как и ты, на эту невольницу? Разве я ее купил не за свои деньги? Моя ли вина, что ты так мешкал с покупкой?

Зейн (пристально смотрит на Мохану безумным взглядом). Ты прав.

Хаджи Нуман. Вот куда завлекло тебя сумасбродство! Не стань она между нами, ты убил бы брата!

Зейн. Я не смог бы тебя убить: Гавриил покрывает тебя своим щитом. Он покровительствует тебе, а я обречен Иблису[17].

Хаджи Нуман. Прощаю тебе, Зейн, но...

Зейн. Неразумный! Вели женщине накинуть чадру, не то я за себя не ручаюсь... Нуман, прошу тебя, прости меня! Любовь араба жарче и неудержимей самума [18].

Хаджи Нуман. Ты взволнован...

Зейн. Слушай: когда я спас тебе жизнь, ты обещал мне исполнить любую мою просьбу! Просил ли я у тебя чего-нибудь, скажи?

Хаджи Нуман. Нет.

Зейн. Отдай мне эту женщину!

Хаджи Нуман. Знаешь ли ты, как я ее люблю?

Зейн. Любишь ли ты ее, как я? Сделаешь ли ты для нее вот это? (Пронзает себе руку кинжалом.)[19]

Хаджи Нуман. Лютый тигр! На что тебе робкая газель?

Зейн. Ну?

Хаджи Нуман. Не могу!

Зейн. Обычай пустыни — соблюдать клятвы.

Хаджи Нуман. Возьми все мое добро. Я тебе все отдам...

Зейн. Хорош обмен!.. И это ты предлагаешь Зейну! Зейну, который отдал старому Эль-Фарадже всю добычу племени Синеби за одного коня Абджера! Ну так вот: я, Зейн, предлагаю тебе Абджера и кинжал моего отца Амру за эту невольницу.

Хаджи Нуман (умоляюще). Зейн!

Зейн. Не поклялся ли ты священной Каабой, гробницами пророков и твоей саблей исполнить первую же мою просьбу?

Хаджи Нуман. Что сделал бы ты на моем месте?

Зейн (нерешительно). Что бы я сделал?..

Хаджи Нуман. Да, что бы ты сделал, Зейн?

Зейн. Я... я бы убил тебя! Вынимай кинжал!

Хаджи Нуман. Нет, не могу драться с тем, кто спас мне жизнь в пустыне. Слушай, бедуин. Вот способ уладить дело. Пусть Мохана сама выберет себе господина. Предпочтет тебя — она твоя.

Зейн. А сдержишь слово?

Хаджи Нуман. Мохана, выбирай!

Мохана. Мне ль выбирать между возлюбленным моим и свирепым дикарем? О господин мой! Твоя рабыня вечно будет любить тебя! (Бросается в объятия Хаджи Нумана.)

Хаджи Нуман. О Мохана! Зейн! Неужели ты отнимешь у меня невольницу, которая так меня любит?

Зейн (удручен). Вы созданы друг для друга... а я, я, несчастный! При рождении я был причиной смерти матери. В двенадцать лет я вышиб стрелой глаз брату... а сегодня хотел убить друга. Я попрекал его благодеяниями... О, это недостойно араба! Прощай, Хаджи