тот раздраженно качает головой.
— Сестра?
Худая женщина, которая была Памелой Питерсон, пока ее не заточили в темницу, впервые за два месяца выходит на воздух. Она еле стоит. Ее кожа покрыта грязью. Селеста подхватывает ее, когда та едва не падает, и Памела начинает выкрикивать слова, которых никто, кроме нее самой, не понимает.
— Помните наш разговор? — спрашивает Якоб, волнуясь и кивая в сторону Селесты. — Про людей на объявлениях? Они все здесь. Все трое. Их здесь против воли держал человек по имени Питер Ворли. Он убийца. Он…
Якоб замолкает, потому что Тень направляет на него дуло пистолета.
— Поэтому мы здесь, — произносит коротышка с волосатыми плечами. Его подвижные губы пережевывают решение, которое он уже принял. — Так что просто скажи нам, где он.
Тень смотрит на двух женщин и мужчину перед собой как на бездомных собак. В этом взгляде нет ни капли сочувствия.
— Так вы все знали, — говорит Якоб, глядя на Толивера. — Я просил вас помочь, а вы отмахнулись. Вы солгали мне. Вы хотели оставить этих людей здесь умирать.
— Заткнись, — огрызается Толивер и смотрит на Памелу, которую все еще трясет.
— Почему? — не успокаивается Якоб, игнорируя пистолеты. — Я не понимаю!
— Я сказал, тихо, — повторяет полицейский и смотрит на своего спутника.
Последнее, что успевает сделать Тень, — это нацелить пистолет на Селесту.
Толивер дважды стреляет ему в грудь.
Коротышка падает лицом вперед и беззвучно скатывается вниз по бетонным ступенькам. Прежде чем его тело застывает в коричневой воде, Якоб хватает обломок пропеллера и бьет им Толивера под колени. Раздается тошнотворный хруст, и полицейский в белой униформе падает на землю как бумажный.
Памела кричит. Селеста спускается вниз, чтобы взять пистолет у Тени. Его тело все еще дергается, ноги сучат по воде, как будто он уже плывет по Стиксу. Его губы шевелятся, и Селеста наклоняется, чтобы расслышать. Кажется, он повторяет одни и те же слова. Затем как будто смеется, смех переходит в кашель, и наконец он замирает.
Якоб тащит Толивера мимо мертвого бармена в подземную тюрьму. Полицейский хочет что-то сказать прежде, чем дверь захлопывается перед ним, но передумывает. Быть может, его терзают угрызения совести. Якоб запирает оба замка.
— Когда вернемся, мы кого-нибудь за вами пришлем, — обещает Якоб. С той стороны не следует ответа. Якоб поправляет пистолет в заднем кармане штанов и возвращается к сестрам на заросшем взлетном поле. Его руки дрожат. Птицы почтительно молчат.
Луна поднимается в зенит, и все тени исчезают.
— Нужно найти, на чем они приплыли, — решает Селеста и осторожно ведет сестру туда, откуда пришли мужчины.
— Что он тебе сказал? — спрашивает Якоб, не будучи, впрочем, уверен, что хочет знать ответ. Потому что на лице девушки такое выражение, какое он видел только у похоронщиков.
Селеста медлит, прежде чем ответить. Затем, погладив Памелу по голове, произносит:
— Он сказал, что твоя жена — жуткая стерва.
Священник
Переехав жить на Ангилью, преподобный Томас Мэриголд каждое утро просыпался до рассвета, вощил свою доску и шел ловить волны. Скольжение по темной воде в ожидании солнца помогало ему вспомнить естественный порядок вещей в мире.
Так же и сегодня. Томас слышал, как черноглазая гостья ночью крадет его деньги и старается уйти незаметно. Он знал, что она возьмет деньги. Когда она вернулась, он удивился, но вставать не стал. Он не хотел мешать ей. Позже он нашел ее записку и обрадовался. Деньги его не беспокоят. Главное — что она взяла разбитую фигурку, он сразу заметил, что ее нет. Томас надеется, что у девушки все получится, куда бы она ни направлялась. Каждому нужен какой-то талисман в пути.
Он поднимается и включает радио. Чопорный женский голос сообщает, что ураган продвинулся на запад, в сторону Кубы. Аэропорт снова работает, последствия наводнения успешно устранены. Затем она делает театральную паузу, чтобы слушателям стало по-настоящему интересно, что будет дальше.
— Вчера вечером, после сообщения о нападении на туриста и последующей краже его яхты, исчез полицейский констебль Толивер Рэндал. Пострадавший, мистер Гилберт Кондрейк, не получил тяжких телесных повреждений. Толивера Рэндала в настоящее время разыскивают. Мы будем держать вас в курсе событий. Также прошлой ночью полиция обнаружила на борту некоего судна незаконный груз оружия. Полиция отказалась от комментариев, однако некоторые источники сообщают, что был арестован как минимум один человек с судна «Гдыня». И о спорте: сборная Ангильи по крикету одержала победу над командой Синт-Маартена, которая…
Белый шум. Томас выключает радио и жалеет, что вообще его включил. Новости всегда засоряют мозги, которые так нужны на воде.
Священник хватает любимую девятифутовую доску и отправляется на пляж. В облегающих шортах слишком тесно, и Томас обещает себе в новом году есть поменьше пиццы. На полосе прибоя валяется мусор, принесенный вчерашним штормом. Одинокие резиновые вьетнамки, соломенные шляпки, ветки деревьев.
И деревянный кусок палубы размером с обеденный стол.
Он поднимает его и рассматривает. Обломки совсем свежие. Доски оторвало недавно, может быть, даже вчера ночью. Океан снова спокоен, и ветра нет. Еще один кусок палубы, побольше, качается недалеко от берега, и Томас заходит в воду, чтобы забрать его. Это часть киля — медового цвета береза с белой полосой. Он знает только одну яхту с такой полосой, и она принадлежала тому туристу, которого вчера ограбили.
Томас достаточно часто видел этого забияку и хвастуна, разгуливающего по пристани. Это обломки «Крис-крафта» мистера Кондрейка.
Томас замечает вдалеке зарево над волнами. Сперва он решает, что это восходящее солнце отражается в рубке большого судна. Но затем до него доходит, что это пожар.
Там, на Пёсьем острове.
Он бросает обломок и отправляется в дом. Он собирается позвонить в береговую охрану. Может быть, тот, кто угнал яхту мистера Кондрейка, все еще жив.
Даже воры заслуживают милосердия.
Якоб
Изможденная троица спускается к пляжу, когда луна ныряет в волны.
Селеста осторожно усаживает Памелу на песок и подходит к Якобу так, чтобы сестра не услышала их разговор. Якоб стоит спиной к джунглям и смотрит на пустые буи, где больше нет полицейской лодки. «Море тени» тоже исчезла, как будто ее и не было. Впереди только невозмутимое море с мерно перекатывающимися волнами, будто приглашающими искупаться в своих соленых объятиях.
— Мы никогда не выберемся с этого острова, — будничным голосом говорит Селеста. — Я пробовала сломать якорную цепь плоскодонки, но она слишком толстая. Ни сбить, ни прострелить.
— Мы все же попытаемся, — настаивает Якоб, глядя на неподвижную фигуру Памелы на песке. Она напоминает ему, как Лора сутулилась на диване, когда грустила, и в груди у него становится тесно.
— Никто никогда за нами не возвращался. Только ты. Почему ты вернулся? — спрашивает Селеста.
