Что с тобой?
— Я… Не знаю. Это какое-то язычество.
— Есть немного, хотя икона у нее была вполне христианская. Богородица или какой-то святой, я не разглядел.
— Ты видел ее лицо? — спросила Виолетта, все еще переживая увиденное. — Ее глаза смотрели внутрь.
— Конечно, она отключилась. Попробуй побегай по раскаленным углям в здравом уме и в твердой памяти. Блокировка болевых ощущений. Йоги делают то же самое с битым стеклом. Японцы преспокойно лежат на острых мечах, да еще прикрываются сверху бетонной плитой. Человеческие возможности неисчерпаемы, надо только очень захотеть. Я вот, например, хочу есть, — жизнерадостно заключил Рикардо, схватил Виолетту за руку и повлек к столику…
Музыка по-прежнему оглушительно гремела, но они уже не обращали на нее никакого внимания. Оба разомлели от выпитого вина и обильной пищи.
— Нельзя так много есть, — простонала Виолетта. — Я чувствую себя как удав, проглотивший слона.
— Насколько я помню, удав, проглотивший слона, похож со стороны на старую шляпу, — сказал, улыбаясь, Рикардо. Он принялся с нарочитым вниманием разглядывать ее. — А что, определенное сходство есть.
Виолетта шутливо замахнулась на него.
— Чудовище!
Он перехватил ее кулачок и поцеловал.
— Ты правда согласна выйти за меня замуж?
— Кто тебе сказал?
— Ты. Там, на пляже.
— Минутное помутнение рассудка.
— А почему бы и нет? Будем объедаться по вечерам креветками со спагетти, а потом тузить друг друга. Чем не семья?
— А как же твои герцогини и кинозвезды?
— Знаешь, если тебя как следует отмыть от песка и приодеть, ты им дашь сто очков вперед. Не волнуйся, это я беру на себя.
— Что именно? Отмыть и приодеть?
— Ну да. Второе придется отложить до Италии, а к первому можно приступить немедленно. Надо только расплатиться и добраться до дома.
Виолетта мечтательно закрыла глаза.
— Ммм. Теплая ванна с пеной…
— Обязательно с пеной и ароматической солью. И еще спинку тебе потру. И так каждый вечер. Ну что, согласна выйти за меня?
— Ты не оставляешь мне выбора, коварный. Сразу нащупал мое слабое место. Подумать только, обещает тереть спинку каждый вечер! Только дура откажется. Я согласна.
Рикардо придвинулся к ней. Глаза его глядели умоляюще и немного грустно.
— Виола, я серьезно. Мне уже тридцать лет, и я впервые…
Она приложила палец к его губам.
— Не говори ничего, не надо. Я твоя, с первой встречи.
Неописуемый восторг охватил его. Сердце бешено заколотилось. Его губы обжигали ее кожу, испепеляли неистовством. Виолетта почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она вцепилась в его плечи и неуловимым движением скользнула к нему на колени. Короткая юбочка задралась, обнажая стройные ноги. Они забыли обо всем на свете. Страсть клокотала в них, лишая рассудка.
Рикардо опомнился первым. Он посмотрел по сторонам. Все взгляды были устремлены на них: мужские с завистью, женские с наигранным возмущением, детские с любопытством.
— Кажется, мы привлекаем слишком много внимания, — шепнул он на ухо Виолетте. — Пойдем отсюда.
Рикардо бросил на стол несколько банкнот, и они поспешно ретировались.
— Ну, ты даешь, — со смехом воскликнул Рикардо, захлопывая за собой дверцу машины. — Чуть не изнасиловала меня при людях.
— Я! — Виолетта задохнулась от возмущения. — Я! Ты первый начал.
— Ну и что? Я — мужчина. Нам свойственно увлекаться. А женщину красит стыдливость, — поддел он Виолетту.
— Ты просто шовинист. По-твоему, мужчинам все позволено, а женщинам ничего? Сам разбудил во мне зверя и еще жалуешься!
— Что положено Юпитеру, то не положено быку, — назидательно произнес Рикардо.
— Вот-вот, все вы такие, самодовольные самцы, возомнившие себя Юпитерами. А женщины, как бессловесные улитки, должны ползать у вас под ногами, стыдливо прикрываясь беззащитными рожками!
Рикардо расхохотался во весь голос и запечатлел на ее плече сочный поцелуй.
— Я обожаю тебя. Ты так обворожительна, когда сердишься.
— Серди меня почаще, разрешаю. Если, конечно, так, как сегодня. Кстати, — добавила она лукаво, — кто-то тут обещал мне ванночку с пеной.
— Разрази меня гром, если я не сдержу слова! Вперед! — Рикардо повернул ключ, машина заурчала и выехала на дорогу.
Они были настолько увлечены друг другом, что не заметили, как со стоянки выехал белый «форд» и последовал за ними…
Свет фар выхватил из темноты ворота. Вокруг царила полная тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад. Дом молочно белел в темноте.
— Я пойду открою ворота, — сказал Рикардо и распахнул дверцу машины.
— Погоди, — Виолетта схватила его за руку. — Что это там на заборе, справа? Видишь?
Рикардо взглянул туда, куда она показала. На заборе белой краской был намалеван оскалившийся череп с костями.
— Дети, наверное, играли в пиратов или в разбойников.
— Не нравится мне это, — взволнованно произнесла Виолетта. — Давай уедем.
— Чепуха. Оставайся здесь, а я пойду взгляну, что там.
— Нет, я с тобой.
— Я быстро. Только взгляну и обратно.
Виолетте вдруг стало страшно. Недоброе предчувствие сжало сердце.
— Я не останусь здесь одна. Я боюсь.
Рикардо выключил фары, и они в полной темноте направились к воротам. Калитка была не заперта.
— Странно, — проговорил Рикардо. — Я точно помню, что запер ее.
— Пойдем отсюда, — взмолилась Виолетта. — Мне кажется, что на нас кто-то глядит из окон.
— Это у тебя воображение разыгралось. Наверное, Цеца забыла запереть, когда уходила сегодня.
Они неслышно подошли к двери. Рикардо тронул ручку, дверь поддалась. Он вошел и повернул выключатель. Резкий свет залил холл. Он быстро взглянул по сторонам и сразу заметил на полу под столиком две пустые бутылки из-под пива. Сверху загрохотали шаги, кто-то выскочил из кухни.
Рикардо повернулся. В этот момент к воротам подъехала машина. Он понял, что мышеловка захлопнулась. Рикардо сунул ключи в руку Виолетты.
— Беги! Через заднюю калитку. Я их задержу.
— А ты? — Виолетта вцепилась в его рукав.
Рикардо изо всех сил налег спиной на дверь. В нее ломились изнутри.
