роста. Вообще в смене работы нет ничего страшного, наоборот – это всегда шанс начать новую жизнь. Беата много раз все бросала и начинала сначала, даже когда к ней никто не придирался. Из издательства на телевидение, с телевидения – в остропублицистическую газету, из газеты – в глянцевый журнал. И всегда это было для нее увлекательной ездой в незнаемое, как настоящее путешествие.
А если жизнь на работе становится невыносимой, то тем более не надо терпеть. Уходить без колебаний. И помнить, что ты удивительная, ценная, уникальная – и как работник, и как женщина.
Во-вторых, следует держаться так, чтобы никакие кролики на тебя кричать не смели. Но Беата знала, как это трудно. Чем ты более независима, тем сильнее какое-нибудь чмо старается поставить тебя на место.
Она задумалась, вставлять ли этот невыполнимый совет в статью для журнала, что было бы не очень честно. И почти не удивилась, увидев журнал у себя перед носом, открытый на той самой странице полезных советов. Эту рубрику делали все по очереди, но в ближайший номер готовить ее поручили Беате – на свежем колготочном опыте.
– Вы читаете «Ажур»? – быстро спросила ее Софья Михайловна, нервно оглядываясь на свою незапертую аптеку.
Беата еле удержалась от смеха. Она вспомнила журналистскую байку о том, как легендарный журналист Анатолий Аграновский на вопрос, читал ли он «Малую Землю» Брежнева, ответил: «Я ее писал». Но сейчас такой ответ был бы хоть и правдив, но вряд ли уместен. Она лишь сделала заинтересованное лицо.
– Смотрите, как тут написано. «Надо помнить, что самое лучшее у тебя впереди, даже если кажется, что жизнь уже прошла. И каждый день, каждую минуту ждать счастья, которое обязательно и очень скоро придет». Вот!
Беата читала этот текст в рукописи, и он показался ей примитивным и слащавым. Автором его была Галина Ведерникова, генеральный директор, которая изредка «баловалась» небольшими материальчиками. Беате дали его на редактуру, и она вначале попыталась переписать текст полностью, но потом махнула рукой и только чуть-чуть поправила стиль.
И вот выходит, что Галя написала именно то, что нужно читателям, к тому же почти то же самое, о чем думала и сама Беата. Мораль – не судите опрометчиво. Беата решила, что вместо жизненных советов она научит своих читательниц, как выбирать колготки. Зря, что ли, отправляясь на дело, она обшарила на эту тему весь Интернет!
Сделать важный звонок ей удалось только в так называемый технический перерыв, для которого существовала начерченная по трафарету табличка. Беата давно собиралась вместо «ТЕХ. ПЕРЕРЫВ 20 МИНУТ» написать винни-пуховое «УШОЛ ШАСВЕРНУС», но все забывала.
– А, проклюнулась, – без удивления сказал ленивый голос в трубке. – Говорил, прибежишь. Слышал, ты на рынке носками торгуешь. Кушать захотела?
– Я не на рынке, – сказала Беата. – Я по делу. Ты помнишь Переяславчикова?
– Кого? – насторожилась трубка.
– Депутата Переяславчикова, у которого я брала интервью, – терпеливо объяснила Беата. – Ты еще тогда сказал, что он слишком борзый и разевает пасть не на свой кусок. Помнишь?
– Что тебе надо? – холодно спросил ее собеседник.
– Ты знаешь, что он разбился на машине? А машина была совсем новая, только купленная!
– Дура, – сказала трубка равнодушно. – Опять лезешь не в свои дела, опять нарвешься. Мало тебе, что газетку твою вонючую закрыли? Сиди тихо. Неприятностей хочешь?
– Я хочу знать... Хочу знать, какие автосалоны по городу – твои! – выкрикнула Беата навстречу коротким гудкам. – И где Переяславчиков покупал машину. – Она отключила телефон. – И я это узнаю.
В середине дня к ней подскочила Люда.
– Ты что, с Серым зарубилась? Забей, он ко всем привязывается. Говно каких мало. Сначала подкатывается, потом вонять начинает. А что за мужик тут у тебя сидел? Хахаль твой?
Беату позабавило старомодное слово – хахаль. Когда-то в студенческой компании про нее сочинили стишок: «От хахаля к хахалю – все хахали ахали». Ну и разные варианты.
– Лучше расскажи, как было в ресторане, – сказала она.
Люда поджала губы:
– Я тебе еще в субботу рассказать хотела. А ты раз – и ускакала куда-то, даже ко мне не подошла. На свиданку, что ли, бегала, с этим в шарфе?
– Ну говори же! – поторопила ее Беата. Лучший способ избавиться от чужого любопытства – задавать встречные вопросы.
– Короче, все было ужасно. Представляешь, прихожу, вся уложенная, накрашенная. Юбка мини, колготки твои, шпильки – все, как надо. Сижу. Женщин немного, и все с мужьями. Смотрю, есть ребята симпатичные. И помоложе, и посолиднее. С золотыми запонками. Короче, можно выбирать.
– И что?
– И ничего! Сидели и жрали три часа подряд. Танцев не было, так просто ни к кому не подойдешь. И Реваз этот прибабахнутый от меня ни на шаг. А еще он мне знаешь, что сказал? «Людмила, – говорит, – вы можете чувствовать себя свободно и никого не бояться. Я знаю, что у вас думают про кавказских мужчин. Но раз вы пришли со мной, никто даже не посмотрит в вашу сторону». Вот это здорово, правда? Никто не посмотрит! И ведь точно – никто не посмотрел! Вернее, посмотрят, срисуют рядом Реваза – и глаза в сторону. Ну ты скажи, а?
– Твое счастье, что не посмотрел, дурочка! – не выдержала Беата. – Знаешь, что было бы, если бы ты стала при нем кому-то глазки строить?
– И чего было бы?
– Кров, – торжественно произнесла Беата с кавказским акцентом. – Много крови. Больше всего твоей.
– Ой? – не поверила Люда.
– Не сомневайся. Ты думаешь, кто тебе Реваз – безобидный дедушка?
– А... – начала Людмила и вдруг шмыгнула куда-то в сторону. Над прилавком, как статуя командора, навис непреклонный Сергей-администратор.
– Снова посторонние разговоры в рабочее время. Беата Мстиславовна, согласно уставу нашего предприятия, я вынужден вас оштрафовать. У вас будет вычтено из зарплаты.
Беата смотрела на него во все глаза. Ее даже не насмешило упоминание о подвальной зарплате, которой ей и без штрафов еле хватило бы на один ужин в «Виноградной косточке». Она никогда прежде не знала, как низок и мелочен может быть мужик в своей мести женщине, которая предпочла ему другого.
Впрочем, все она прекрасно и давно знала. Но каждый раз, сталкиваясь с этим, теряла дар речи. Так молча и смотрела на прямую спину администратора, который, наверное, решил, что она переживает из-за вычтенных денег.
Бедная продавщица Маша! Так, кажется, зовут девушку, которая написала в редакцию письмо. Неужели над ней вот так же постоянно издеваются плешивые администраторы? Почему же тогда она не по этому поводу просит помощи, а переживает, что негде отхватить богатого мужа? Не верит, что можно что-то изменить, не выходя из-за лотка? Унижение и бедность – вечный удел продавщиц Маши, Люды и Софьи Михайловны, а чтобы разорвать этот порочный круг, нужно вырваться из подвала... Но кто тогда будет продавать колготки, лекарства и бытовую химию? Умница и красавица Беата?
– ...Беата!
Она остановилась как вкопанная. Погрузившись в мысли о нелегкой женской доле и о судьбе бедного депутата Переяславчикова, умница и красавица совершенно забыла о назначенном на вечер свидании. Закончив работу, она по инерции направилась домой. Дом ее был недалеко от «Семерых козлят», поэтому на работу Беата проезжала три остановки на троллейбусе, а обратно в хорошую погоду шла пешком. Это было удобнее, чем воровато оставлять за углом машину, которая была в три раза дороже, чем дряхлый «Пассат» Сергея-администратора, чтоб ему повылазило.
– Суровая ты девушка, – запыхавшись, проговорил Сергей-хахаль, хватая ее за рукав. – На пять минут опоздал, гляжу – уже уходит. Сердишься?
– Не сержусь, – сказала Беата, размышляя, не рассказать ли золотой рыбке о своих подвальных неприятностях. Да нет, не стоит, он уже один раз показал, какой из него защитник.
