Свадьбы не будет. Ну и не надо!

столовую Беата не пошла, но другого места для еды не было, и ей пришлось жевать свои бутерброды стоя, на лестничной площадке под мертвыми телефонами. К вечеру она уже падала с ног, а ведь еще ехать в магазин за новым «инвентарем»! Хорошо, что есть машина, только до нее надо сначала доползти. Свою «Ауди» гордая уборщица оставила за два квартала, в каком-то безлюдном дворе.

* * *

– Но ведь это все правда, вот что досадно! Убираю я действительно плохо. Не умею, не учили меня этому. Так что мне и возразить нечего!

– Ты устраиваешь себе испытания, совершенно лишние для нормального человека. И лишние, и вредные, и просто опасные. Разумеется, тебя не учили «этому». Тебя учили другому. Ты этим другим зарабатываешь столько, что можешь позволить себе не мыть полы даже в собственной квартире. Зачем же экспериментировать над собой?

Тата, великий специалист по психологии и людским ресурсам, была очень озабочена ее состоянием. Она предрекала, что уборочная страда кончится для Беаты нервным срывом и физическим истощением. По поводу руководителей журнала «Ажур» она высказала несколько емких научных терминов, среди которых «имбецилы» было самым щадящим диагнозом.

– Человек должен быть готовым ко всему. Мало ли что случится в жизни, – возразила Беата, поглощая Таткин фирменный горячий салат из брокколи.

– Готовься – только по-умному! Копи деньги, учи иностранный язык, осваивай новую профессию.

– Вот я и осваиваю, – сказала Беата с набитым ртом.

Какое блаженство – чистая квартира, вкусная еда и подруга, с которой можно говорить о чем угодно. Оказавшись по уши в дерьме, начинаешь ценить простые человеческие радости. Например, гладкие, мягкие руки. Только что от Таты ушла маникюрша, которая приводила их ручки в порядок. С Беатой пришлось повозиться, после недели уборки у нее хронически сохли пальцы, трескалась кожа, никакие перчатки не спасали. Где ее нежные, беленькие ручки нимфы!

– Авитаминоз, наверное, – предположила маникюрша Юленька. – Или нервы. Берегите себя, так можно и экзему заработать.

Тата из-за ее спины скорчила Беате рожу: вот видишь!

По телевизору показывали ток-шоу с модной писательницей. Писательница прославилась тем, что сочинила полтора романа о жизни новой русской элиты. Таких глянцевых книжек, написанных с натуры, от первого лица, в последнее время появилось почти столько же, сколько проживало на Рублевке скучающих дам.

– Слушай, я балдею, уважаемая редакция, – сказала Беата. – Как эти тетеньки могут жить на деньги мужа, любовника или папы – и всерьез называть себя богатыми! Ну ладно – их олигархи. Они хотя бы эти деньги заработали или украли...

– А тетеньки их тратят, – возразила Тата. – Это гораздо труднее. Можно окончательно лишиться веры в человечество. Разве вера в человечество не стоит миллиона? Именно так ответил Остап Бендер на вопрос миллионера Корейко: «Я хотя бы эти деньги украл! Но вы-то за что их должны получить?»

– Да уж, – сказала Беата. – Представляешь, как Ильф и Петров написали бы про Рублевку? Страна бы валялась от хохота. А нам предлагают восхищаться и завидовать, да еще так бездарно предлагают.

Они с Таткой, как и все вокруг, прочитали нашумевшие книжки и вместе со всеми всласть их поругали.

– Это в вас, мадам уборщица, говорит классовое сознание пролетариата, – ответила Тата. Она двумя пальчиками держала печенье, чтобы не смазать лак с ногтей.

– В точку! – Беата никак не могла оторваться от брокколи. – Я пролетарий умственного труда. А уборщица, к твоему сведению, это люмпен-пролетариат. Ей такие книжки, наоборот, должны нравиться, потому что у нее с классовым сознанием слабовато. Они ведь и написаны для уборщиц. Нет, ты слышишь? Эта метелка говорит, что с гонорара от книги она первый раз купила себе машину на свои деньги!

– Ну-у... А почему, собственно, деньги мужа – не свои? Только не рассказывай мне, как олигархи бросают своих жен голыми и босыми. Это несовершенство нашего законодательства, вот и все. На Западе выгодный брак – это способ обеспечить себя на всю жизнь. Да и у нас многим удается.

– Обеспечить себя деньгами мужика – значит признать, что больше ты никуда не годишься.

– А больше никуда и не надо годиться. Подумай: брак – это тоже своего рода бизнес. Если женщина провернула его удачно, с выгодой, – у нее все основания гордиться собой и жалеть неудачниц.

– Удачно продала себя? – уточнила Беата.

– Вот именно, – не сдавалась Татка. В том, что касается теории человеческих отношений, ей не было равных. – Жизнь – рынок, и все мы себя продаем. Кто-то красоту, кто-то мозги, кто-то талант. А кто и душу. Главное – не что, а почем. Сколько тебе за это платят.

– Ну хорошо. Можно только один вопрос для женского журнала: а как же любовь и союз двух сердец?

– Любовь, девушка, редко встречается даже в абсолютно бескорыстном союзе. Так и напишите в своем журнале... Да перестань ты лопать! Ко всему еще и растолстеешь. И никакого жениха в своем богоугодном заведении не найдешь. Кому нужна толстая уборщица?

Горячий салат из брокколи

Сначала из сырого яйца готовится блессинг, то есть, попросту говоря, яйцо надо взбить, обмакнуть в него кусочки брокколи, а затем обвалять их в панировочных сухарях, смешанных с солью и гранулированным чесноком. В таком виде кусочки обжариваются в растительном масле и подаются горячими с нарезанным авокадо, крутыми яйцами и крабовыми палочками. Яйцами и крабами из диетических соображений можно пренебречь, и тогда у вас получится чистый салат, а в недиетическом варианте – сытное второе блюдо.

С женихами в богоугодном заведении действительно было не густо. Зато у Беаты появились друзья.

На следующий день после ссоры со старичком из люкса она пришла к нему в палату и торжественно выставила на тумбочку пол-литровую банку «Хейнекена». Дедуля, демонстративно уткнувшийся в газету, удивленно поднял глаза на этот благородно звякнувший звук.

– Э-э! – воскликнул он.

– Травитесь на здоровье, – сказала Беата. – Я посмотрела вашу карточку – про запрет на алкоголь там ничего нет. Так что пиво вам можно. В небольших количествах.

– В небольших! Одну в день, что ли? – проворчал старик вместо спасибо. Но было видно, что он доволен. – Погоди, я тебе деньги верну. Зачем такое дорогое брала?

– Затем, что нечего гадость пить. Уберите ваш кошелек. Это подарок.

– Пода-арок? – удивился дед. – Это ты такая богатая – мне подарки дарить? Не, не годится. А завтра что будет?

– Завтра будет завтра, – загадочно пообещала Беата.

Но и сегодня еще не кончилось. В обеденный перерыв к ней подошла санитарка из лежачего отделения.

– Ты чего свои бутерброды тут всухомятку грызешь? Пойдем к нам, у нас чайник есть.

Так Беата была допущена в высший свет дома престарелых.

Высший свет, как и она, не снисходил до посещения столовки. Он собирался в обеденный перерыв вокруг старенького электрочайника – три санитарки, кастелянша, частная медсестра и две уборщицы, считая и Беату. Впрочем, все вместе обедали редко. Особенно мало времени было у частной сиделки Наили, которой приходилось круглые сутки сидеть у постели парализованной бабушки. Бабушкины внуки платили ей за это неплохие деньги, но зачем, спрашивается, деньги, если у тебя ни минуты свободной на то, чтобы их тратить?

Наиля знала зачем. Когда бабушка помрет, Наиля сможет наконец уехать из Москвы в Краснодар, где у нее самой больная мама и пятилетняя дочка. Краснодар, конечно, не Москва, зато там тепло и на бабушкины деньги можно прожить несколько лет и вырастить дочку. Но пока денег недостаточно, а потому дай бог бабушке здоровья!

С тетками из «высшего света» надо было держать ухо востро. Они сразу засекли и Беатин маникюр, и запах хорошего моющего средства.