прозрачные листочки, задумалась над единственной в ее нынешней жизни невеселой загадкой: почему такого перспективного администратора, как она, уволили из ресторана.
Из-за общения с конкурирующей фирмой? Возможно, но все-таки странно. Никто не слышал их с Максимом разговора и не знает, что он ей представился. Леонов ни о чем не спросил ее, не потребовал объяснений, не дал возможности оправдаться.
Ну, допустим, в «Годзилле» такие строгие нравы, что шаг влево – шаг вправо приравнивается к побегу. Но почему понадобилось уничтожать плоды ее трудов?! Зачем разрушать всю многосекторную структуру, которую Беата создавала с таким упорством и которая, несомненно, пошла на пользу заведению? Даже если конкуренты из «Бесаме мучо» возьмутся перенимать ее идеи, они все равно будут вторыми, подражателями. Такое впечатление, будто хозяин «Годзиллы» заметал следы, уничтожал при отступлении секретные документы, чтобы не достались врагу. Но ведь это бизнес, а не игра в «Зарницу». Разве тут не все должно быть подчинено прибыли и успеху?
Беата поразмыслила еще немного и, кажется, нашла ответ. У господина Леонова, как известно, была другая сеть ресторанов, в более дорогой ценовой категории. Находились они рядом с «Годзиллами», иногда даже в одном помещении, но на разных этажах. Предположим, Беата своими нововведениями переманила у дорогих точек часть клиентов. Теперь они ходили в «Годзиллу» и платили за еду меньше – явный ущерб фирме. Хотя на самом деле не такой уж явный – они ведь в «Годзиллу» шли, а не в чужое более дешевое место.
И потом, даже если Беатины перестановки не устраивали Леонова – почему он ей ни слова не сказал об этом, когда увидел их первый раз? Зачем уволил ее, хотя достаточно было все вернуть, как было?
Наконец, есть третий, традиционный вариант: хозяин случайно узнал, что Беата – журналистка, и, понятно, возмутился. Но не следовало ли ему проявить осмотрительность, выкидывая представителя прессы на улицу, да еще таким хамским образом?
...На лестнице хлопнула дверь лифта, раздалось бесцеремонное топанье и возбужденные мальчишечьи голоса. Беата вдруг спохватилась, что главное условие нового задания еще не выполнено. Ей нужен ребенок. Прямо сейчас.
Она снова вошла в Сеть.
Ребенок нашелся в тот же день. Он, правда, был не слишком маленьким, уже учился в школе, в пятом классе. Беата вспомнила своих пятиклашек, которые до ночи сидели на продленке. Нет, с ребенком- школьником тоже хватает проблем, если им заниматься, а не сдавать в камеру хранения.
Она позвонила Гале, и та санкционировала пятиклассника. Завтра Беата должна была ехать в гости к своему будущему воспитаннику и знакомиться с его родителями. Им почему-то нужно было, чтобы мальчик находился у няни всю рабочую неделю, пять дней подряд. Беату это вполне устраивало.
Женщина, которая разговаривала с ней по телефону, оказалась не мамой, а бабушкой. Мальчик жил у нее. Объяснений по этому поводу Беата не получила.
Бабушка, высокая и моложавая Анна Викентьевна, Беате очень понравилась. Она занималась удивительным делом – учила танцевать глухонемых детей-сирот. Беата отметила себе, что с этой чудесной женщиной надо потом связаться и написать о ее работе.
– В интернате не хватает воспитателей, я часто остаюсь там допоздна, – сухо говорила Анна Викентьевна, как будто недовольная, что ей приходится оправдываться перед цветущей кудрявой барышней, не очень-то похожей на гувернантку. – Эти дети и так лишены всего, я не могу их бросить. Хотела брать Рому с собой, пусть привыкает к милосердию. Но там для него просто нет места, интернат находится в здании бывшего детского сада, все спальни заполнены. А у вас есть опыт воспитания детей?
– Еще бы! – с жаром ответила Беата. – Я много лет проработала в школе. И как раз в пятом классе!
Много лет в пятом классе? Бабушка подозрительно взглянула на эту веселую второгодницу. Но выхода не было. За две недели больше никто не откликнулся на ее объявление в интернет-журнале для родителей. И по поводу оплаты барышня не спорила, видно, деньги нужны. Хотя одета довольно дорого, приехала – Анна Викентьевна видела в окно – на заграничной машине. Наверное, ее бросил богатый покровитель, а работать она не может, ничего не умеет. Вот такие и отказываются от своих детей, если те вдруг рождаются инвалидами. Анна Викентьевна видела десятки, если не сотни больных детишек, она работала с ними уже восемнадцатый год («много лет в пятом классе!»). Как ушла со сцены, так стала заниматься танцами с глухонемыми и даже защитила на эту тему диссертацию. Она работала день и ночь и ненавидела бездельников. Но тут неожиданно оказалось, что ее заботы требует родной внук Ромка, а на это уже никак нет времени.
– В любом случае нужно, чтобы вы нашли с Ромой общий язык, – строго объявила она кудрявой гувернантке, загородив собой дверь с плакатом, изображающим Человека-паука. – Иначе, вы сами понимаете, ничего не выйдет. Как, вы сказали, вас зовут? Беата?
– Беата Мстиславовна-а!!!
Ромка Жаворонков, ее любимый ученик из частной школы «Артефакт», едва не кинулся Беате на шею.
– Будешь у меня жить? – спросила Беата.
Ромка подпрыгнул и захлопал в ладоши. Он был готов хоть сейчас ехать с ней на край света. Он бросился в свою комнату и начал пихать в спортивную сумку свитера, джинсы, майки, носки, книжки, фломастеры... Бабушка Анна Викентьевна ревниво ходила за ним и подбирала с пола упавшие вещи. Беата еле остановила Ромку: великое переселение народов было назначено на послезавтра.
На ее английское объявление «опытный-переводчик-за-приемлемую-оплату» пришло два предложения: раз в месяц переводить статью для технического журнала и работать сдельно для он-лайнового клуба знакомств. Беата ответила по обоим адресам, что согласна.
Накануне Ромкиного переезда она устроила прощальную гастроль и пригласила в «Папку» Максима Андронова. Модного ресторатора не пустили бы в закрытый клуб, но Беата взяла на него гостевой билет. Эти церемонии произвели на Андронова большое впечатление.
– А зачем такие строгости? – спросил он. – Здесь бывают важные люди?
– Для понтов, – ответила Беата, – чтобы люди, которые здесь бывают, чувствовали себя важными. Как будто сами не знаете.
Они с ресторатором до сих пор оставались на «вы» – тоже для понтов. Он пока не делал Беате предложения, но она решила, что при таком раскладе любая администраторша сама доведет дело до логического конца. А в «Пресс-папье» она привела его, чтобы познакомить с Таткой.
– Тата – очень крутой менеджер по кадрам, – сообщила она Максиму. – Если у вас есть проблемы с персоналом...
– О! У меня всегда проблемы с персоналом! – воскликнул владелец «Бесаме мучо». – Я невероятно хреновый руководитель. Не умею правильно себя поставить. Мой персонал тут же идет вразнос, а всякие администраторы и менеджеры пьют из меня кровь. При этом все меня страшно любят, вешаются на шею и готовы жизнь за меня отдать. Здесь, кажется, уже ничего не поделаешь.
– Поделаешь, – заметила Тата, глядя поверх его головы. Она вздернула нос, и глаза у нее заблестели, как у веселой лягушки.
– Вы думаете? И что надо сделать, чтобы я стал хорошим руководителем?
– Пригласить меня танцевать.
Максим оглянулся на Беату – все-таки он пришел в клуб с ней. Но его спутница увлеченно обсуждала с каким-то унылым хмырем бездарный состав новой городской думы и только рукой махнула: иди куда хочешь.
– Все очень просто, – говорила Тата, кружась в разноцветном сиянии софитов. – Вы должны научиться говорить «нет».
– Да в том-то и дело! Я не умею...
– Тогда заведите строгого управляющего, который будет говорить «нет» от вашего имени. Делайте вид, что сами его боитесь... Помните «Добрый человек из Сезуана»?
– Нет, не помню. Подождите, Тата. – Он поймал ее за талию. – Вот так. Давайте танцевать медленный танец. А то мне вас не слышно. И не видно.
– Музыка быстрая, – гордо возразила Татка, впрочем не пытаясь освободиться.
