Задача по сопровождению была выполнена. С 28 ноября но 1 декабря 1943 года две эскадрильи выполняли эту задачу. Затем по приказу полковника они вернулись на свои базы. Никто больше не интересовался таинственным самолетом. Теперь они охраняли Баку, тренировали молодых пилотов и осваивали новые типы самолетов.
В один из таких дней полковник сказал капитану Браво:
— Собери летный состав для зачтения приказа.
— Что за приказ?
— Он касается того транспортного самолета. Все пилоты, участвовавшие в его охране, награждаются орденами Отечественной войны второй степени. На том Ли-2 летал в Тегеран на конференцию великих держав Сталин.
— А почему мы не охраняли его на обратном пути?
— Сталин вернулся поездом. Об этом мы узнали позже.
— Как был бы рад Мануэль Сарауса, наш испанский ас, выполнить подобное задание! — воскликнул Пальярес и тяжело вздохнул: совсем недавно Сарауса был с ними.
— Не только Сарауса, но и недавно погибший Исидоро Шхера…
Мануэль Сарауса и его друзья
Это случилось недалеко от Баку. Тогда в часть только что прибыла группа молодых пилотов. Сарауса, который командовал в то время эскадрильей, начал с ними тренировочные полеты. Весь свой огромный опыт полетов и воздушных боев он с увлечением стал передавать молодым летчикам. Все шло нормально. Полет за полетом с каждым из молодых пилотов, проведение учебного боя. Мануэль Сарауса к этому времени сбил в Испании и в боях против фашистов в СССР более тридцати вражеских самолетов; и провел больше ста воздушных боев. Теперь он делал все возможное, чтобы поскорее передать свой опыт летчикам эскадрильи. Сарауса питал огромную любовь к Советской стране, своей второй родине, и считал своим священным долгом воспитывать в подчиненных патриотизм и пролетарский интернационализм.
Тот день выдался на редкость хорошим. Замерли листья на деревьях, спокоен Каспий. Отличный летный день.
— Высота — три тысячи метров! — объявил задачу Сарауса молодому пилоту. — В зоне мы расходимся, делаем противоположные виражи, через четыре-пять секунд поворачиваем на сто восемьдесят градусов и начинаем бой. Сначала на горизонтальных виражах, затем постепенно переходим к боевым и вертикальным. Все ясно?
— Так точно!
— Тогда в воздух.
Оба летчика запускают моторы, и самолеты И-16 взлетают, поднимая облака пыли. На море — солнечные блики. Внизу уже пожелтевшие под горячими лучами солнца поля. И только несколько легких облаков цепляется за вершины гор. Оба самолета входят в зону «боя».
Моторы работают все сильнее. Вот Сарауса легким покачиванием плоскостей своего самолета дает знак сержанту-пилоту Саше Ряпишеву и делает полубочку, падая на крыло.
Саша все повторяет, но в другую сторону. Они отдаляются друг от друга, но через мгновенье на высоких скоростях идут на сближение. Затем расходятся в разные стороны, оставляя за собой белые шлейфы выхлопных газов. Сарауса увеличивает радиус виража, и Саша начинает заходить ему в хвост. Наступает момент, когда «враг» может открыть огонь, но Сарауса мгновенно бросает самолет к земле. Саша его преследует, но Сарауса на большой скорости почти вертикально взлетает и, сделав на высшей точке прекрасный переворот, падает сверху на самолет сержанта. Саша, пытаясь уйти от встречи, до предела выжимает газ, но теряет скорость и несколько секунд беспомощно зависает в воздухе. Затем его самолет делает одну, две, три петли и выходит из виража, пикируя с ревущим мотором в сторону моря, а оттуда самолет взмывает в небо.
Сарауса наблюдает за полетом сверху, готовясь показать Саше еще один маневр в «бою», но тот допускает небольшую неточность, и в одно мгновенье оба самолета, столкнувшись, образуют в воздухе вихрь обломков…
Их похоронили вместе, в одной могиле. Во всей эскадрилье это был день траура. Как печальное совпадение, в день похорон на имя Сараусы пришла телеграмма: в Ташкенте умер его сын, которому только исполнился год.
Мануэль Сарауса жил и учился в Харькове. Когда фашистские орды стали подходить к городу, по радио передали приказ об эвакуации. Но испанцы не захотели эвакуироваться. Воспитанные своей коммунистической партией в духе братства и дружбы с советским народом, они выразили желание плечом к плечу с советскими товарищами бороться с фашизмом. Испанцы пришли в военкомат своего района.
— Что вы хотите? — спросил их дежурный офицер.
— Мы — испанские коммунисты. Мы хотим сражаться, а не эвакуироваться. В эти трудные минуты мы хотим быть вместе с советскими людьми.
В этот момент появился комиссар, полковник Илья Григорьевич Старинов. Увидев иностранцев, он остановился и спросил:
— Что делают здесь эти товарищи?
— Это испанцы, они просят направить их сражаться, — ответил капитан.
— Хорошо. Тех, кто работает на заводах, мы принять не можем, они должны эвакуироваться вместе со своими предприятиями, а тех, кто учится, тех можно…
Таким образом, работавшим на заводах Антонио Ариасу, Мануэлю Сараусе, Хосе Карбонелю, Хоакину Диасу пришлось покинуть Харьков.
Комиссар спросил тех, кто оставался:
— Есть среди вас умеющие обращаться с подрывной техникой?
— Да.
— Придется взрывать мосты, железнодорожные линии, электростанции, заводы… Чтобы ничего не досталось врагу.
— Хорошо, а где взять тол и все прочее?
— ВВ, бикфордов шнур и детонаторы вы получите, сейчас. Оружия у нас нет, все уже роздано населению. Мало осталось и мин. Капитан! Передай испанцам оставшуюся взрывчатку!
На территории, занятой врагом
Испанцы пробираются к окраине города. Дома еще дымят после недавней вражеской бомбежки, кругом много убитых. Всюду руины. Испанцы шагают осторожно, с опаской. Сильно припекает полуденное солнце. Они идут по склону небольшого холма, затянутого дымом от пожарищ. Здесь Хосе Мария Браво, Мариано Чико, Анхель Альберкас, Бенито Устаррос, Рафаэль Эстрела, Эрминио; Кано, Хуан Отеро, Андрео Фьерро, Бельда и капитан Фролов, которого испанцы подобрали в кустах на берегу реки. Его ранило в ногу, и капитан не может идти сам. Сейчас он опирается на плечо Мариано. Они уходят из города в числе последних воинов, выполнивших задание по разрушению военных объектов, могущих представлять ценность для захватчиков.
Они уже два дня в пути, очень устали. Мариано приходится труднее всех. Спустились с холма, вошли в густой, прохладный лес. Запыленные, голодные, с запекшимися от жажды губами.
— Давайте отдохнем, — чуть слышно попросил капитан Фролов.
Они осторожно усадили раненого на ствол сосны, с корнем вырванной из земли взрывом снаряда, и, окружив Фролова, осмотрели рану. У капитана была раздроблена кость выше колена, штанина пропиталась кровью.
— Терпи, друг, — заметил Браво, поправляя на голове раненого русые пряди волос.
