смог поднять меч, прежде чем поднял руки, даже прежде чем он смог отступить, она была рядом. Вниз опустилось лезвие, целясь прямо ему в сердце. Он почувствовал укол…
Кинжал скользнул, разрезав кожу в районе ребер. В то же мгновение прыгнула Шарейн, схватила танцовщицу за руку, вырвала у нее кинжал и глубоко вонзила его в грудь Нарады.
Как молодое дерево под ударом топора, танцовщица на мгновение остановилась дрожа и упала на тело жреца. Застонала и последними усилиями жизни обняла, прижалась к его губам.
Мертвыми губами к губам мертвеца!
Они смотрели друг на друга – Шарейн с окровавленным кинжалом в руке, Кентон с красными рунами на груди, написанными этим кинжалом, потом посмотрели на жреца и танцовщицу; в глазах Кентона была жалость; не было жалости в глазах Шарейн.
– Она могла тебя убить! – прошептала она. И снова: – Она могла тебя убить!
Ослепительная вспышка заполнила комнату, сразу вслед за ней раскатился гром. Снова засверкали молнии. Кентон подбежал к двери, распахнул занавес, прислушался. Под ним в сверкающем тумане лежал тихий дом Бела. Он ничего не слышал, но какие звуки можно услышать в этом громе? Он ничего не видел, не слышал, и все же…
Он чувствовал, что опасность близка, крадется к ним, может быть, даже сейчас ползет по тем зигзагам лестницы, которые скрыты от взгляда. Пытки и смерть для Шарейн и для него… ползет, крадется, все ближе и ближе.
Он подбежал к окну. Джиджи, Сигурд, Зубран! Где они? Смогли ли подняться по наружной лестнице? Или сейчас поднимаются, прорубая себе дорогу через ряды часовых? Насколько они близко?
Смогут ли они с ними встретиться, Шарейн и он?
Окно было глубоким. К нему через каменную кладку шел подоконник шириной в ярд, окно закрывала широкая сплошная прозрачная пластина. Кентон подтянулся, увидел, что эта пластина представляет собой сплошной толстый прозрачный хрусталь, удерживаемый на месте металлическим обрамлением; закрывалось окно при помощи рычагов, углубленных в камень стены. Один за другим он поднял рычаги. Окно распахнулось, его почти втолкнуло обратно силой ветра и дождя. Он боролся с ними, посмотрел вниз вдоль наружной стены…
Ступени большой наружной лестницы проходили в сорока футах внизу!
Между окном и ступенями пролегала почти перпендикулярная стена, покрытая потоками ливня; по ней так же невозможно спуститься, как и подняться.
Он посмотрел в обе стороны и наверх.
Жилище Бела представляло собой большой куб, посаженный на вершину конического храма. Окно, через которое он смотрел, находилось рядом с гранью этого куба. Не более ярда от его правой руки до грани. На двадцать футов налево тянулась черная стена, верхняя плоскость куба также в двадцати футах.
Он почувствовал рядом Шарейн, понял, что она что-то пытается сказать ему.
Но не расслышал ни слова в реве бури.
На фоне вспыхивавших молний часовые Нергала увидели три силуэта судьбы, обрушившиеся на них из тьмы. Ударили мечи. Один закричал и попытался бежать. Ревущий ветер на клочки разорвал его крик, длинные руки схватили его, длинные когти сломали шею; он, кружась на ветру, полетел вдоль наружной стены.
А теперь и часовые красной зоны мертвы в своей нише.
Вот трое проходят синюю зону Набу, бога мудрости; часовых здесь нет; нет их и перед белым домом Иштар, нет снаружи золотого дома Бела.
И тут извивающаяся лестница внезапно кончается.
Здесь трое устраивают совет, разглядывают гладкую каменную стену, поднимающуюся над ними без единого углубления. Слышат вопль, который не смогла заглушить даже буря, – отчаянный вопль танцовщицы Бела, бросившейся на Кентона.
– Крик донесся оттуда! – Сигурд указывал на край стены, за которой, скрытое от них, окно жилища Бела смотрело на молнии. Тут они видят, что большая лестница заканчивается у самого края стены. Но устоять и заглянуть за этот край невозможно.
– Попробуем воспользоваться твоими длинными руками, Джиджи, – выдохнул Сигурд. – Стань как можно ближе к концу лестницы. Вот так! Ухвати меня за ноги и просунь наружу. У меня сильная спина, и я смогу заглянуть за угол.
И Сигурд, как листок, прижатый к стене ветром, посмотрел прямо в лицо Кентона; до него было не более фута.
– Подожди! – крикнул Сигурд и толчком ноги дал знак Джиджи тянуть его назад.
– Там Волк! – сказал он. – В окне, так близко, что сможет втащить меня. Подними меня снова, Джиджи Когда я дерну ногой, отпускай! Потом пусть Зубран пройдет той же дорогой. А ты оставайся здесь, Джиджи, – без тебя мы не сможем вернуться. Стой на месте с вытянутыми руками и жди, когда их коснутся. Тогда тащи. Теперь быстрее!
Снова он повис, руки его поймал Кентон. Джиджи выпустил его. Мгновение он висел в пустоте, затем его втянули в окно.
– Сейчас Зубран! – крикнул он Кентону и побежал к двери, у которой с мечом в руке стояла Шарейн.
А теперь перс, вися в могучих руках Джиджи, перегнулся за угол, ухватился за руки Кентона, стал рядом с ним.
Раздуваемая порывами ветра через открытое окно, жаровня вспыхнула, как факел; тяжелый золотой занавес вздымался маленькие огоньки вдоль стен погасли. Перс откинулся назад, нашел рычаги, закрыл
