все меньше и меньше. Разве может женщина отказать любимому человеку? Даже если ему нужен только секс, несколько минут удовольствия и радость сознания новой победы.
Любовь — это пустая фантазия, это глина в умелых руках. Что дала ей любовь к мужчине, если не считать, конечно, Рози? Объяснение Чанса в любви ничего бы не изменило и не помогло бы им сблизиться. Она уже слышала подобное однажды.
Однако причинить ему боль ей тоже не хотелось. У нее хватило бы сил оттолкнуть его, и он, в его нынешнем состоянии, вряд ли сумел бы оказать ей сопротивление. Но это был риск, а риска Клео стремилась всеми силами избежать. Одно неосторожное движение — и все его лечение пойдет насмарку!
Повернуться и поддаться его соблазнительным уговорам? Никогда! Пусть держит ее хоть до рассвета, потакать ему она вовсе не намерена.
Руки Чанса тем временем сомкнулись на ее груди, а сам он прижался к ней. И когда слегка шевельнул бедрами, то застонал от возбуждения.
— Залезай под одеяло, — прошептал он.
— Я не собираюсь сдаваться, Чанс, и не мечтай об этом.
— Не собираешься? Вот как?!
Его рука скользнула вниз, к юбке, и начала медленно тянуть наверх легкую ткань.
— Чанс… Нет! — попыталась она остановить его.
— Позволь мне прикоснуться к тебе. Поцелуй меня, и борьба закончится. Один поцелуй — и ты выбросишь белый флаг!
— Я не намерена с тобой целоваться, — дрожащим голосом, собрав последнюю волю, ответила она.
Но его возбуждение уже передалось и ей. Но почему не чувствуется запаха лекарств и нет беспомощности, присущей больным? Почему, лежа рядом с ним, она ощущает лишь его силу и здоровье, так возбуждающие плотское желание? Ей-Богу, странно!
Клео перестала вырываться из объятий Чанса. Тот слегка приподнял голову.
— Решилась?
— Ты о чем это?
— Брось притворяться, ты все прекрасно понимаешь!
Чанс попытался заглянуть ей в лицо, но это усилие отозвалось такой мучительной болью, что он тут же откинулся обратно на подушку.
— Хорошо, будем играть по твоим правилам.
Его рука уже полностью подняла юбку и добралась до ее трусиков. Клео плотно сжала ноги, однако сердце заколотилось в бешеном ритме. Чанс сделал вид, будто не заметил, как напряглись мышцы ее бедер, и продолжал медленно поглаживать кончиками пальцев живот девушки. Снова провел рукой по ее бедру, а затем так же неторопливо начал играть с пуговицами на блузке, пока одна из них не расстегнулась. Он прикоснулся к ее груди.
— Я могу играть таким образом всю ночь, — разгоряченно дыша ей в волосы, зашептал он. — А ты?
— Ты насильно удерживаешь меня здесь, — отозвалась Клео.
— Что я делаю? — переспросил, приподнявшись, Чанс.
— Не валяй дурака, Чанс! Ты насильно меня здесь держишь!
Слова Клео явно задели Чанса, и его руки тотчас обмякли.
— Черт возьми! — пробормотал он. — Ты и впрямь делаешь из меня глупца. Поднимайся!
Клео с удивлением взглянула на него.
— Ты можешь заставлять меня желать тебя. Мы оба это хорошо знаем. Но после, когда все заканчивается, я жалею о том, что произошло, начинаю корить себя за слабость.
— Я не держу тебя больше. Что же ты не убегаешь? — В его голосе звучала досада.
Клео заметила, что он смотрит на ее обнажившиеся груди, но блузку застегивать не стала. Не собиралась она и убегать. Кровь ее кипела в жилах, разнося по венам жар возбуждения. Без единого поцелуя Чанс сумел пробудить в ней страсть, как она ни сопротивлялась, как ни боролась сама с собой, противопоставляя желаниям доводы рассудка. Слабый, больной, Чанс сумел-таки подчинить ее своей воле.
— Женщины не любят принуждения, — прошептала она. — Лучше постараться уговорить, чем изнасиловать.
Глаза Чанса потемнели.
— Извини… Приляг ко мне, Клео. Позволь лишь обнять тебя, почувствовать тепло твоего тела.
Ее раздирала страшная внутренняя борьба.
— Так не может дальше продолжаться, Чанс. Разве ты не понимаешь, что я вынуждена испытывать по твоей милости? Я решила остаться на ранчо до твоего выздоровления, чтобы помочь тебе управиться с делами, но у меня ничего не выйдет, если всякий раз, стоит мне только к тебе приблизиться, ты будешь пытаться затащить меня к себе в постель.
— Весьма сожалею, но я не смогу сдерживать себя, хотя, видит Бог, стараюсь изо всех сил. Клео, я подумал о нашей…
По непонятной ему самому причине выговорить слово «свадьба» так и не удалось. Клео сводила его с ума, но держала все время на расстоянии, то и дело придумывая новые отговорки. Она по-прежнему не доверяла ему, если вообще умела кому-то доверять, — а поэтому вполне могла просто рассмеяться в ответ на его слова. Заставить себя сделать предложение, да еще первый раз в жизни, женщине, которая, скорее всего, посмеется над ним, Чанс так и не смог, тем более что этой женщиной была Клео!
— Подумал о чем, Чанс?
Он раздраженно представил себе ожидавшую его впереди одинокую бессонную ночь, или по меньшей мере ночь, заполненную эротическими видениями, которым едва ли когда-нибудь будет суждено стать реальностью.
— Ничего существенного. Вероятно, тебе уже пора идти. Я устал.
— Да, конечно.
Клео застегнула пуговицы на блузке. И в следующее мгновение неожиданно для самой себя легла к Чансу и поцеловала его в губы.
Его руки тут же сомкнулись вокруг нее, прижали к груди. Жадно, неистово он поймал губами ее рот. Руки его заскользили вдоль спины и ниже, путаясь в складках юбки. Но едва Чанс прикоснулся к ее обнаженной коже, как Клео, еще не отдышавшись как следует после долгого поцелуя, резко его оттолкнула и вскочила с кровати.
— Прости. Мне не следовало этого делать. Спокойной ночи.
Она была уже в дверях, когда за ее спиной раздался все еще полный желания голос Чанса:
— Я и не предполагал, что ты умеешь так дразнить мужчин.
— А я и не умею, — повернулась она. — Или, вернее, не умела раньше. Я начинаю уже сомневаться, знала ли я себя вообще до встречи с тобой. Весь прошлый опыт потерял всякий смысл. Я хочу близости с тобой и одновременно пытаюсь придумать, как бы сделать так, чтобы больше никогда не встречаться с тобой. Скажи, Чанс, что все это значит? Неужели я влюбилась в тебя? Эта мысль не вызывает у меня радости.
— Почему?
— Да потому, что мы с тобой разные люди. И отличаемся друг от друга, как день и ночь. Наши отношения пугают меня, потому что такое бывает только между людьми, которые любят друг друга по- настоящему. Спокойной ночи, Чанс.
После того как шаги Клео стихли и дом погрузился в тишину, Чанс долго еще лежал неподвижно и размышлял о любви, свадьбе, Клео. Никогда ему не доводилось испытывать столь сильное желание близости, но стояло ли за этим желанием нечто более глубокое? Соответствуют ли его чувства тому, на чем основывается семейная жизнь? Как может Клео одновременно любить и отвергать его? Любовь не доставляет ей радости. Он — не для нее. Что же ей нужно? Чтобы рядом с ней был человек, не испытывающий к ней никакого сексуального влечения?
Вспомнив ее слова о насилии, о том, что он якобы принуждает ее к близости, он почувствовал вдруг
