я говорю. Если бы это случилось не в Ваме, еще туда-сюда… Подробности найдете в отчете врача.
— Разве погибший спал в огороде? Из рассказа Олимпии вытекает, что Петреску, уйдя с пирушки, направился к дому.
— Похоже, что он собирался лечь там. Он даже приказал жене, чтобы она приготовила постель… Его жена заявила, что Петреску спал в доме лишь в дождливые ночи.
— Интересно, что же заставило его изменить своей привычке?
— Не знаю… это действительно странно… Ведь в предыдущую ночь он спал в доме… Словно боялся чего-то, хотя ничто в его поведении не выдавало этого. Дидина Петреску заявила, что заснула и она не знает, когда муж вышел. Единственный человек, который видел, как он выходил из дома, — Милика Цинтой.
— Олимпия об этом не говорит. Может быть, это произошло в то время, когда она была занята ребенком… Кстати, рассказ Олимпии совпадает с показаниями остальных?
— Совпадает, и добавляет множество подробностей. Остальные лица не сумели вспомнить почти ничего из событий вчерашнего вечера.
— В котором часу окончилась пирушка?
— В час ночи.
— Видел ли кто-нибудь, чтобы Дидина покидала дом — в тот короткий промежуток времени, что прошел между ее уходом и окончанием пира?
— Нет.
— Есть ли какие-нибудь следы на месте, где был найден труп?
— Ничего определенного… Земля там глинистая. Ясно, что убитого протащили почти два метра. Заметнее вырисовываются следы домашних тапочек его жены.
— Что за человек был Петреску?
— Константин Петреску приехал в Ваму семь лет назад, после того, как вышел из заключения. Работал сначала чабаном в кооперативном хозяйстве, в соседнем селе. Вскоре женился на местной, Дидине Тимофте. За несколько лет они создали прекрасное хозяйство. Долгое время его держали под наблюдением — проверяли, с кем он связан, не расходует ли крупные суммы денег. И пришли к заключению, что он или страшно осторожничает — вещь маловероятная, если учесть его темперамент, — или в самом деле не имел никакого отношения к краже денег, происшедшей двадцать лет тому назад.
— А прекрасное хозяйство, созданное за несколько лет?
— Его жена получила наследство. К тому же, это она содержит весь дом, он и то, что ему удается урвать, тут же пропивает. Несчастье в том, что он слишком пристрастился к бутылке. Его жена раза три заявляла о том, что он угрожал убить ее. Он был человек мрачный, по пьяной лавочке быстро впадал в гнев. Месяца два назад, в пивной, бросился на одного человека с ножом. Оба, и он и Порфир Розоров, были оштрафованы, каждый на две тысячи лей. С Петреску это случается второй раз за последние два года. Первый — тоже за скандал и драку в общественном месте.
— У тех типов, с которыми он дрался, есть алиби?
— Розоров работает на стройке возле Меджидии и не был дома уже три недели, а второй, Исмаил Ремзи, за границей.
— Петреску был убит во время вечеринки. Мог ли кто-либо войти в это время во двор?
— Трудно сказать. Через главные ворота — ни в коем случае; сзади, перепрыгнув через забор — да… хотя и здесь есть одна деталь: овчарка Петреску, если бы вошел кто-нибудь чужой, непременно зарычала бы на него.
— Значит, похоже, что круг сужается, включая лишь лиц, бывших в тот час во дворе.
— Нет, не только. Можно исключить отдыхающих, потому что пес наверняка набросился бы на них. Но не забудьте, что многие местные жители здесь — свои люди. Если свести все к «гостям», преступление покажется слишком странным. Девять из одиннадцати приехали в этом году в Ваму впервые. Они и не слыхали о существовании Петреску.
— Какая-нибудь ссора, вражда с кем-нибудь из деревни?
— С теми двумя, о которых я вам говорил. Вообще он не слишком пользовался симпатией односельчан — об этом говорят и показания начальника поста, но и крупных ссор обычно не заводил.
— Не сделала ли его жена какого-нибудь намека, который мог бы нам помочь?
— Нет, ничего… По ее словам, у него не было ни врагов, ни друзей. Свою злость он вымещал только на ней, а так больше болтал. Разве когда был пьян — тогда на него нападало желание поскандалить.
— У сотрудников показания взяли?
— Я как раз собирался ехать труда, когда мне сообщили, что вы прибываете.
— Вам удалось узнать, чем занимался Петреску в последние три дня — с тех пор как вернулся домой? Выражусь яснее: как я понял, товарищ полковник Алдя объяснил вам, какова будет наша роль в ведении следствия и что именно интересует нас в этой истории. Так вот, мне кажется очень важным то, как Петреску провел эти три дня, по выходе из больницы. Что-нибудь в его поведении казалось странным, выходило за обычные рамки?
— И да и нет… В вечер его возвращения все прошло обычно: детский шум на лужайке, потом ночью избиение жены. На следующий день он должен был пойти в колхоз, но что-то заставило его переменить свое решение в последний момент. Он послонялся по дому, потом все утро крутился возле пляжа. После обеда исчез, и никто не смог узнать, где он был и в котором часу вернулся. На следующий день утром все же пошел на работу. Ушел в шесть утра, а вернулся поздно вечером, пьяный, но в прекрасном настроении. Пил он в пивной: заведующий сообщил мне, что он поставил по стаканчику всем присутствующим. Скрипачу он пообещал двести лей, и тот весь вечер играл для него: «Не тужите, что стареньки: Были б «Дачия» да деньги». И кричал во все горло: «увидят они, кто такой Петреску! Все лопнут от зависти, когда я явлюсь на красной «Дачии». И бабу молодую возьму. Будет жить, как принцесса». На третий день — такое же восторженное настроение, так что его жена, привыкшая в последнее время к одним скандалам и дракам, по ее словам, даже испугалась, не спятил ли он.
— Итак, подводим итоги: поведение Петреску за последние три дня — в общем нормальное. Подозрительные детали: primo[18] — тот факт, что, он, прямо или намеками, утверждал, что располагал значительной суммой денег.
— Я не согласен, — заметил Шербан. — Хвастовство было его второй натурой.
— Ладно… secundo[19] — то, что в последние ночи он спал в доме… Еще?
— Ничего, — с сожалением заявил Шербан.
— Нельзя сказать, что положение блестящее. А вы как смотрите на всю эту историю?
— Кто его знает, трудно сказать… Жену можно исключить из числа подозреваемых… Может, это кто-нибудь из деревни, может, он был замешан в нечистом деле — контрабанда, хранение валюты — и поэтому ликвидирован… или может, все же, кто-то из отдыхающих, хотя я не вижу побудительной причины…
— Значит, вы не думаете, что между этим преступлением и тем, что случилось двенадцать лет тому назад, существует какая-нибудь связь?
— Честно говоря, нет. Хотя полностью эту возможность исключить нельзя. Я уже сказал вам, что после строгой слежки пришел к выводу, что Петреску играл во время нападения в Вылсане пассивную роль. И даже был в каком-то смысле козлом отпущения. Остается вариант с «неизвестным налетчиком» — его появление в Ваме и встреча с Петреску… настоящий детектив!
— Алиби жителей двора?
— Жена Петреску, по ее словам, спала, остальные были на пирушке. Каждый из них исчезал на какое-то время — кто в доме, кто во дворе. Никто не помнит точно, что он делал между 23,30 и 24,30. Впрочем, все их показания у вас в папке… Как будем действовать дальше?
— Вы будете продолжать следствие. Товарищ капитан Верня и я — мы будем действовать сами по себе. Впрочем, «действовать» — это сказано слишком сильно. Мы поселимся в доме Петреску и посмотрим, что произойдет.
— А не покажется странным то, что товарищ капитан Верня — хотя он и муж мадам — приезжает именно теперь, да сверх того еще с приятелем-сослуживцем?
