Энджел Мертонс
Свет моей души
1
Элизабет Менсон прощальным жестом приподняла кружку с кофе.
От небольшого яхт-клуба отъезжали на двух автомобилях последние любители морских прогулок, оставляя до следующего сезона местечко Кейп-Норд и устремляясь на юг, в сторону Портленда и Бостона.
— Счастливого пути, — пробормотала двадцативосьмилетняя женщина. — Теперь можно будет спокойно заняться собственными делами.
Бет вздохнула, вспомнив Бостон парк, квартиру в районе Западных улиц, которую она сдала студентке художественной студии Николаса Дионелли, стекло и бетон, видневшиеся из окна ее офиса в центре города…
В гофрированном металлическом ангаре за ее спиной зарычала дрель. Помощник механика Клив Хатчинсон наконец-то принялся за работу, потратив двадцать минут на пререкания с хозяйкой. Перед тем как подчиниться, он пробормотал:
— Ясное дело, ты совсем не то, что твой отец Чак.
— Таких, как он, мало, — только и ответила Бет, выходя из мастерской.
Прошел всего лишь месяц, а она уже стосковалась по шумному оживленному Бостону и спокойному обсуждению проблем с коллегами, уважавшими ее мнение.
Она устала от бесконечных оценивающих взглядов работников лодочной станции, устала от постоянной обороны, от необходимости быть здесь, когда ей хотелось быть там. Но хуже всего было то, в чем она не созналась бы никому: на самом деле день за днем ее все больше притягивала к себе лодочная станция кейп-нордского яхт-клуба. Сотни мелочей напоминали ей о том, как она соскучилась по этой старой обители детства и юности.
Чак мечтал, что его дочери когда-нибудь вырвутся из этой глуши. И все же лодочная станция ее отца, обнесенная якорной цепью и заросшая болотной травой, была источником любви, уюта и далее в какой-то степени таланта, которым — Бет знала это — Бог ее не обидел.
Они глянула поверх кружки на залив, небрежно расставленные сети соседа-рыболова и на фигурку Фреда Кейси, местной «прислуги за все», от нечего делать разравнивавшего граблями участок берега, на котором лодкам предстояло дожидаться нового сезона. Знакомый острый запах водорослей, обнаженных отливом, грязной воды и дизельного топлива заставил ее сморщить нос. Мерзость запустения. Нет, господа, не для этого Чак Менсон растил своих дочерей.
Ни одна из дочерей Менсона не собиралась возвращаться на станцию, и меньше всех думала об этом Бет. Как и старших сестер, ее учили стремиться к лучшей доле — к получению образования, приличному заработку, а если повезет, то и к выгодному замужеству. Не надо доказывать, что девицы Менсон заслуживали куда лучшей участи, чем прозябание в забытом Богом Кейп-Норде на берегу залива Мэн.
Однако для Бет пора ожиданий давно миновала. Подобно сестрам, она с благословения Чака оставила лодочную станцию яхт-клуба, но стала единственной из них, которой суждено было добиться успеха собственными силами. И все же она снова очутилась здесь, сменив шелковые блузки и костюмы от модных портных на парусину и фланель. Девушка поправила давно не стриженные волосы. Еще одна жертва, которую пришлось принести на алтарь Кейп-Норда…
Порыв ветра с грохотом ударил в гофрированные стенки ангаров, поднял крошечный смерч из песка и пыли и погнал его по замощенному булыжником двору. В пору расцвета здесь негде было упасть яблоку. Впритык друг к другу стояли красивые иолы и кечи с косыми парусами, одномачтовые шлюпы и яхты самых разнообразных конструкций. А сейчас оставшиеся лодки, вытянутые на берег и поставленные на зимовку, которая в Кейп-Норде длилась с осени до весны, не радовали глаз.
Времена настали тяжелые. По северо-восточным штатам люди затягивали и затягивали пояса. Многие дачники на побережье залива Мэн были вынуждены избавляться от своих лодок и перестали тратить деньги на буксировку, хранение и уход за ними. Некоторым семьям пришлось отказаться и от летних коттеджей. Перечень клиентов станции Чака Менсона сократился наполовину. Было хуже некуда.
Бет зябко вздрогнула и направилась в контору, прихлебывая кофе и пытаясь вспомнить, что она собиралась сделать. Ах да, надо закончить инвентаризацию… Скуповатый, как все янки, Чак Менсон все же дал молчаливое согласие на приобретение кое-какой современной техники.
— Это упростит связь с клиентами, позволит наладить более строгий учет и инвентаризацию, сэкономит время, убеждала его Бет, уже не мыслившая работы в своем бостонском офисе без «электронных мозгов», напичканных финансово-кредитной информацией со всей страны и многих уголков мира.
— Клиентов я скоро смогу по пальцам перечесть, — ворчливо отбивался отец, — а экономия времени… Мне бы другую проблему решить — чем его заполнить. Многие уже вынуждены отказываться от наших услуг, особенно из средних слоев, а богатые ищут яхт-клубы попрестижнее.
— Мы приобретем недорогую аппаратуру, выпускаемую твоим старым знакомым и клиентом Самуэлем Хаммелом, — увещевала отца Бет и, кажется, этот довод сломил сопротивление старика. В конторе появился телекс…
Бет присела за стол у окна и, разложив документацию, принялась ее изучать. В бумагах путаница, никакой систематизации. И все же основное время займут не они, а обход отцовского хозяйства с инвентаризационными книгами в руках, переговоры с заинтересованными лицами. Может, прав был ее консервативный родитель, обходившийся кассовым аппаратом, пишущей машинкой и арифмометром. И она, снова вспомнив отца, перевела взгляд на видневшиеся сквозь забрызганное морской водяной пылью окно причалы и ангары лодочной станции, громко именуемой «Яхт-клуб Чака Менсона»…
А это что за фигура, заинтересовалась Бет, заметив вышедшего из-за ангара явно нездешнего человека. Сквозь мутное стекло он был плохо виден, и она вышла на крыльцо, общее с входом в парусную мастерскую.
Незнакомец приближался. Незамужней Бет нравилось исподтишка наблюдать за особями противоположного пола. Высок и импозантен. Уверен, чувствует себя в своей тарелке, хотя явно не у себя дома, размышляла Бет. Представитель какой-то фирмы, который будет навязывать свой товар? Нет, на коммивояжера не похож. Не тот сезон. И одет не в строгий деловой сюртук, хотя холен и породист…
Бет была неравнодушна к нарядно, с легкой небрежностью одетым мужчинам. При этом на службе в бостонском офисе была приучена к тому, что мужчинам и их туфлям следовало быть отполированными до блеска. Надо было отдать должное каждой части костюма шагавшего к ней статного блондина, но сочетание цветов — синей замшевой куртки, бежевого свитера и темно-зеленых брюк — заставило ее вздрогнуть, как от порыва северного ветра. Внезапно над головой прокричали налетевшие чайки, и этот крик тревожной сиреной отдался в ее мозгу.
О Боже, неужели это…
Данк Хаммел поправил упавшие на глаза волосы. Разве можно забыть, как свищет ветер в проходах между лодочными ангарами. Шквал ударил Данку в спину, подталкивая к стоявшей на крыльце женщине. Но Хаммелу не требовалось, чтобы его подталкивали.
В ней было что-то волнующее, что-то смутно знакомое. Он долго следил за ней и все же не мог узнать. Наверно, он ошибся. Да и не работают женщины на лодочных станциях. Кажется, она тоже посматривает в его сторону, и, похоже, не слишком приветливо. У него застучало в висках.
Глядя на приближавшегося Данка, женщина расправила плечи. Она почти не уступала ему ростом. Поза ее была гордой, как у владелицы всего окружающего хозяйства. Но в этой позе не было высокомерия или самоуверенности. Она стояла на крыльце и не делала ни попытки войти в парусную мастерскую, ни спуститься со ступенек.
