Мэй Соонг помолчала.
— Да, — наконец вымолвила она. — Я хочу есть.
ГЛАВА 22
Во время большого похода ничего подобного не было. Не было такого и в то время, когда они скрывались в пещерах окрестностей Шань-Иня. Подсказки к решению этой проблемы не было и в изречениях Мао. Даже если руководствоваться его учением, ответа всё равно не было.
Генерал Лиу с трудом заставил себя вежливо выслушать новость, преподнесённую посланцем. Во времена разложившихся монархических режимов, в прошлом, плохая новость грозила потерей головы гонцу, принёсшему её. Но сейчас был другой век, и генерал Лиу всего лишь поблагодарил его:
— Ты можешь идти, спасибо тебе, товарищ.
Да, такого никогда ещё не было. Лиу проследил, чтобы гонец вышел и прикрыл дверь за собой. Генерал остался один в лишённом окон помещении, в котором сильно пахло машинным маслом. Из мебели было всего один стул и кровать. Вентилятор работал очень плохо.
Другие генералы, случалось, жили в роскоши, но народный генерал Лиу никогда не мог позволить себе этого. Другие генералы царствовали в великолепных дворцах, как военные диктаторы, но только не он. Не он, который действительно был народным генералом, похоронившим в горах родных братьев и оставившим в снегу свою сестру; это его в тринадцать лет заставили вкалывать на помещичьем поле, точно так же,
как сестру вынудили отрабатывать свою долю, обслуживая помещика в постели.
Генерал Лиу был одним из выдающихся генералов народной армии, причём благодаря не столько честолюбию, сколько опыту. Лиу мог на расстоянии десяти миль определить бескровность дивизии. Он видел разные армии, армии, занимавшиеся насилием и грабежами, и армии, строившие города и школы. Он был свидетелем того, как один-единственный человек уничтожил целый взвод. Но он никогда не сталкивался с тем, что происходило сейчас. И это в изнеженной, привыкшей к комфорту Америке.
Он снова взглянул на записку, которую держал в руках, взглянул с недоумением, как вглядывался и в остальные донесения, поступавшие ему в течение последних трёх дней, когда он скрывался.
Сначала это были наёмники-гангстеры в Пуэрто-Рико. Отнюдь не революционеры, но достаточно компетентные профессионалы. И они провалились.
Затем был Рикардо де Эстранья-и-Монтальдо-и-Руиз Гернер, человек большого опыта, который всегда справлялся с порученным делом. Всегда, но не на этот раз.
Была ещё уличная банда Ва Чинг. Она тоже завалила дело.
Когда пистолеты и банды не оправдали себя, наступила очередь опытных рук каратистов в чёрных поясах.
Лиу взглянул на записку, которую держал в руках. Сейчас и каратисты провалились. Они не выполнили оба задания, которые были им поручены: устранить тех, кто разыскивал генерала, и доставить к нему жену, с которой он пробыл вместе всего один год.
Если генерал Лиу и его люди и дальше будут действовать в том же духе, то его народ безропотно подчинится этим миротворцам в Пекине и будет готов забыть годы страданий и невзгод и покончить с революцией до того, как полностью победит.
Неужели они не знали, что Мао — это обыкновенный человек? Великий человек, но всё-таки человек. Люди имеют свойство стареть — а значит, хотят умереть в мире.
Неужели они не видят, что этот шаг назад — заключение мира с империализмом — является отступлением, как назло, именно тогда, когда решающая битва вот-вот будет выиграна? Неужели сейчас, с победой на устах, они пойдут на поводу у этого премьера, сына помещика, и сядут за стол переговоров с подыхающим капиталистическим зверем?
Не бывать этому! Или генерал Лиу — уже не Лиу?! Генерал Лиу не даст состояться худому миру. Премьер недооценил его коварство, даже не смог правильно разобраться в мотивах, которыми тот руководствовался.
Лиу был достаточно осторожен, чтобы в Китае его не признали вождём провоенной группировки. Он был просто народным генералом. До тех пор пока премьер не выбрал его для обеспечения безопасности своей поездки к этой свинье — американскому президенту. Тогда генерал скрытно организовал массовую смерть на борту самолёта. К сожалению, это не изменило планы премьера посетить Америку. В таком случае Лиу сам, добровольно, вызвался поехать туда. Переодевшись в западную одежду, Лиу собственноручно застрелил своих охранников и, никем не замеченный, сел на поезд, который доставил его сюда.
Было довольно-таки легко скрываться в потайном убежище семь дней, данных премьером американцам. Но невозможно было проигнорировать этого немыслимого парня, который, вполне вероятно, в данный момент приближался к генералу Лиу.
Когда его единомышленники услышат о том, что американец целым и невредимым ушёл из школы каратэ, они явно падуг духом. Их веру необходимо укрепить.
Генерал Лиу сел на жёсткую кровать. Он должен трижды обдумать свои планы в мельчайших подробностях и только потом говорить со своими людьми.
Когда он будет готов, то станет действовать очень обдуманно; его план увенчается успехом, и он снова обнимет Мэй Соонг, прекрасный цветок, единственную свою усладу помимо долга и работы.
Его план не должен провалиться. Даже если в него входит устранить этого невероятного американца, который опять возродил к жизни мифы и легенды Древнего Китая. Да. Прежде всего следовало разоблачить фальшивость этих мифов.
Генерал Лиу поднялся с кровати и забарабанил в
тяжёлую стальную дверь. Человек в вытертой армейской форме открыл её.
— Я хочу немедленно встретиться с руководителями, — заявил генерал Лиу.
Затем он захлопнул дверь, услышав лязг закрываемого снаружи засова.
Через несколько минут все были в сборе. Новоприбывшие чувствовали себя неважно из-за крайне спёртого воздуха. У некоторых из них на лбу выступила испарина; разглядывая их, генерал Лиу заметил, как жирны, бледны и обвислы были эти лица. Они совсем не были похожи на людей, участвовавших в больших походах. Они напоминали собак Чан Кайши и его разжиревших прихлебателей.
Что ж, генералу Лигу часто приходилось водить в бой не готовых для этого людей. Он стал говорить с ними о длительной борьбе, и о трудных временах, и о том, как трудности были преодолены. Лиу говорил о голоде и холоде и о том, как народ справился с ними. Он взывал к чувству гордости в сердцах людей, стоявших перед ним, и, когда они забыли о душном воздухе в помещении и зажглись революционным энтузиазмом, он приступил к самой главной цели своего выступления.
— Товарищи, — произнёс он на запрещённом кантонском диалекте, оглядывая комнату и встречая устремлённые на него взгляды, — мы, которые добились столь многого, как можем мы верить наивным детским сказкам? Разве суровая зима в пещерах Шань-Иня не была страшнее этих легенд? Разве армия Чан Кайши и его собак не была опаснее всех этих россказней? Разве современное оружие не страшнее опасных мифов?
— Да, да, — послышались голоса, — Это правда, правда.
— Тогда, — спросил генерал Лиу, — почему мы должны бояться всех этих сказок о синанджу?
Один молодой мужчина заявил с торжествующим видом:
— Никогда не бояться страданий. Никогда не бояться смерти. Никогда не бояться этих детских сказок.
Но старик, одетый в лохмотья, которые когда-то были одеждой, привезённой из Большого Китая, усомнился:
— Он убивает, как ночные тигры Синанджу. Он делает это точно так же, как они.
— Я сам боюсь этого человека. — Такое откровение генерала Лиу ошеломило присутствующих. — Но я боюсь его как мужчину, а не как сказку. Он — грозный мужчина, но мы побеждали и не таких грозных. Он совсем не ночной тигр из Синанджу, потому что таких тигров не существует. Синанджу — обычная
