А деньги у нас есть, и я разрешаю вам тратить их на свое усмотрение. Главное – правильно их использовать.
– Но общественное признание… респектабельность?
– А откуда это берется у других политических деятелей? Подкупите газетчиков, тележурналистов!
– Но ведь нас никто не поддерживает! – упорствовал Фарджер. – Где народные массы? Рабочие? Где подписи общественных организаций? Ничего нет! Вы, я да эти три цыпочки. Да и то, если б не триста долларов аванса, и духу бы их здесь не было! Я, кстати, не уверен, что сам Мак Полани с нами, – он такой чокнутый, что на выборах может проголосовать за другого кандидата.
– На этот счет можете быть спокойны, – заверил его Римо. – Мак не голосует.
Фарджер застонал.
– А какие народные массы нам нужны? – поинтересовался Римо.
– Лидеры. Профсоюзы. Политики.
– Дайте список!
– Никакие разговоры с ними не помогут. Все они на стороне Картрайта.
– Подготовьте список! Я умею быть очень убедительным.
Римо остался в штабе, чтобы убедиться, что Фарджер решил всерьез заняться установкой телефонов, пишущих машинок и копировального оборудования.
Час спустя, когда приехала Тери Уокер, Фарджер подготовил Римо список имен, отправил одну из своих девиц за Маком Полани, а сам уединился с Тери, чтобы обсудить ход кампании, до завершения которой оставалось всего шесть дней.
Глава 15
Маршал Дворшански смотрел, как перекатываются в стакане кубики льда, повторяя мягкое покачивание яхты с боку на бок, н слушал жалобы мэра Картрайта.
– Фарджер ушел, – говорил мэр. – Неблагодарный ублюдок! И это после всего, что я для него сделал!
– А что именно вы для него сделали? – поинтересовался маршал, поднося стакан ко рту, отчего его плечи под лимонного цвета шелковой рубашкой взялись буграми мышц.
– Что я сделал? Не выгнал этого жалкого тупицу! Долгие годы терпел его в своей избирательной комиссии, вместо того чтобы выкинуть на улицу, как он того заслуживал!
– И делали это из чистого альтруизма? – продолжал расспрашивать маршал.
– Можно сказать, что так, – ответил Картрайт. – Хотя он был мне предан. К тому же незаменим для черной работы.
– Ага, – произнес Дворшански. – Значит, вы давали ему работу, а взамен получали его преданность? Я бы сказал, честная сделка. А теперь он решил разорвать контракт. Возможно, получил более заманчивое предложение.
– Это верно. Но уйти к Маку Полани! Разве это серьезно? – Картрайт помолчал, затем усмехнулся собственным мыслям. – Наверно, решил, что Полани назначит его казначеем. Полани всем предлагает эту должность.
– Он снова хмыкнул. – Мак Полани – кандидат на пост мэра. – И Картрайт громко заржал, найдя эту мысль в высшей степени забавной. – Мак Полани мэр.
– Вы считаете его смешным? – спросил Дворшански.
– Маршал, в политике есть старинное правило, и оно гласит: нельзя побить кого-то никем. Так вот, Мак Полани – никто.
– Но он обратился в очень хорошее рекламное агентство, – мягко заметил маршал.
Картрайт снова засмеялся.
– Какой сумасшедший из Нью-Йорка согласился взяться за кампанию Мака Полани? – фыркнул он.
– Моя дочь, – заявил Дворшански. – У нее очень хорошее агентство. Возможно, даже лучшее в мире.
Картрайт нашел этот довод достаточно веским, чтобы прекратить смех.
– И вам лучше унять свое веселье, – продолжал Дворшански. – Потому что дело принимает серьезный оборот. – Он отпил немного водки и посмотрел в иллюминатор каюты, прежде чем снова заговорил. – Нам удалось уберечь вас от тюрьмы благодаря дымовой завесе. Чтобы ее установить, пришлось избавиться от того идиота из банка, и вы, насколько я помню, тогда не смеялись. Я предупреждал, что правительство не будет сидеть сложа руки и наблюдать, – их тайная организация попытается нанести ответный удар. Мы сделали Фарджера козлом отпущения, и вы опять воздержались от смеха. Теперь им удалось запугать Фарджера, как до этого они запугали Московитца, которого нам пришлось успокоить. – Одним глотком Дворшански осушил стакан. – Фарджер мне больше не нужен, но он первая брешь в нашей защите. И если наши враги решили использовать мистера Полани в качестве инструмента возмездия, то я искренне советовал бы вам прекратить смеяться над ним, поскольку очень скоро может случиться, что он будет плясать на вашей могиле.
Картрайт выглядел уязвленным, поэтому Дворшански поставил стакан, поднялся с места и похлопал мэра по плечу.
– Ладно, – сказал он. – Не отчаивайтесь. Мы сумели внедрить нашего человека к ним и можем гарантировать, что этот мистер Полани не победит. А самим нам пока лучше затаиться и ждать, что предпримут наши враги.
Картрайт взглянул на Дворшански и вновь надел маску важного политика.
– Вы настоящий друг, – произнес он. – Вы даже не представляете, как я вам доверяю. Да, сэр, вы мой истинный друг. – Но гораздо важнее, – заметил Дворшански, – что я еще и падежный партнер, и вы сможете в этом убедиться, как только станете мэром. Я уверен, вы не забудете обо мне, как и о том, что у меня в руках записи Буллингсворта.
Картрайт принял обиженный вид.
– Маршал, я не забуду вашей помощи. Даю вам честное слово.
– Я знаю, – согласился Дворшански. – А сейчас, думаю, вам лучше заняться собственной кампанией, а этого мистера Полани и его приятеля Римо предоставить мне. Но не советую вам их недооценивать. Это верный путь к смерти – и не только политической.
Глава 16
В огромном, неправильной формы бассейне плавал кит-убийца, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее; наконец, как следует разогнавшись после четырех кругов, он выпрыгнул из воды и схватил зубастым ртом резиновую грушу, подвешенную под потолком.
Груша издала писк. Какое-то мгновение звук висел в воздухе, а потом его заглушил громкий всплеск – кит всей тушей плюхнулся в воду.
Он скользнул в глубь бассейна, а толпа загорелых зрителей взорвалась рукоплесканиями; послышался детский смех. Чиун, сидевший с Римо в первом ряду, сказал:
– Варвары.
– Что тебе не нравится на этот раз? – спросил Римо.
– Почему вы, белые, считаете, что это хорошо – вот так взять животное, создание природы, повязать ему на шею ленточку и заставить нажимать на клаксон? Разве это остроумно?
– А кому от этого плохо? Кажется, кит тоже не возражает.
Чиун повернулся к нему, оказавшись боком к бассейну, где теперь на спине у кита расположилась симпатичная блондинка.
– Ты, как всегда, ошибаешься. От этого спектакля плохо киту, потому что он несвободен. И тебе тоже плохо, потому что – бессознательно, не подумав о последствиях, – ты лишил свободы живое существо. В тебе остается меньше человеческого, потому что ты больше не чувствуешь и не думаешь, как положено человеку. И еще – взгляни на этих детей – чему они могут здесь научиться? Тому, что, когда вырастут, смогут сажать за решетку невинных зверей? Варвары!
– Варвары по сравнению с кем?
– С теми, кто не вмешивается в порядок, установленный во вселенной, с теми, кто ценит радость свободной жизни.
– Странно слышать гимн жизни от наемного убийцы.
