— Это оказалось необходимым, потому что вы пьете. Нет ничего менее надежного, чем человек с алкоголем в крови.
— Пьяный я воюю лучше, чем трезвый, — сказал Питульский.
— Это только иллюзия, вызванная наличием в крови посторонних химических соединений, — сказал мистер Гордонс.
Машина взбиралась по серпантину Мофоли-авеню. Позади, у подножия возвышающейся горы, в заливе белели круизные красавцы-корабли.
— Могу я спросить, для чего нам убивать тех двоих? — полюбопытствовал Джеллико. — Если это не секрет, конечно.
— У меня нет мотивов уклоняться от ответа. Тот, что без бороды и, значит, моложе другого, обладает необыкновенной силой. Он повредил мне левый бок, и если он смог это сделать, значит, он или тот, что с бородкой, или оба вместе смогут меня уничтожить. Верно?
— Верно, — ответил Джеллико. — Но ведь азиат заявил совершенно определенно, что не хочет с вами связываться.
— "Связываться" означает сражаться? — уточнил мистер Гордонс. — Да, он так сказал. Но если человек что-то обещает, это еще не означает, что именно так он и поступит.
— Но ведь не они нас ищут, а мы их, правда?
— Вы правы. Но это доказывает лишь то, что в данный момент они действительно не нападают.
— А мне кажется, что они вообще не собираются охотиться за вами. По крайней мере, этот старик точно не хочет с вами встречаться — ни сейчас, ни потом.
— Какая, к чертовой матери, разница? — сказал сержант Питульский.
— Помолчи, болван! — оборвал его Джеллико.
Не обращая внимания на Питульского, мистер Гордонс уверенно вел машину.
— Я тоже склонен считать, что с вероятностью шестьдесят четыре процента, плюс-минус восемь, тот, бородатый, будет меня избегать. По крайней мере, сейчас.
— Тогда почему же вы и мы все собираемся их убить?
— Потому что это оптимальный вариант, — ответил мистер Гордонс.
— Не понимаю.
— Мои шансы на выживание повысятся, если они будут мертвы. Поэтому я должен их убить. Покончив с ними, я к тому же научусь в дальнейшем обращаться с такими, как они.
— Хорошо, но зачем? Я хочу сказать, для чего вам убивать их и им подобных?
— Чтобы увеличить до максимума свои шансы на выживание.
— Но должна же быть более весомая причина. Вероятность того, что вам доведется еще раз встретиться с такими, как они, практически ничтожна. Вы что же, заняты только выживанием?
— Именно.
— Только выживанием и больше ничем?!
— Выживание поглощает все мое время и силы.
— А как насчет любви? — спросил Джеллико, отчаянно пытаясь вызвать у Гордонса хоть какие-нибудь эмоции вместо запрограммированных рассуждений о выживании.
— Любовь многозначна, каждый человек понимает ее по-своему, — ответил мистер Гордонс. — Любовь не поддается систематизации и программированию, добавил он, сворачивая на узкую дорогу, пролегающую над заливом Мэджен...
— Вот этот дом, — сказал мистер Гордонс, обращаясь к сержанту Питульскому.
Они остановились там, где дорога переходила в нечищенную от леса площадку. В центре ее стоял деревянный дом с большой дырой во входной двери вместо ручки.
— Я хочу, чтобы вы это сделали следующим образом, — сказал мистер Гордонс, поправляя огнемет на спине Питульского, и проверил сопло свисающей справа трубы. — Я не хочу, чтобы вы били прямо в центр дома: такой алгоритм дает возможность избежать огня. Вначале вы подожжете заднюю часть дома. Затем, не выключая огнемета, направите струю огня справа налево и замкнете огненное кольцо. После этого вы ударите огнем прямо в центр. Получится хороший погребальный костер.
Сержант Питульский возразил было, что в морской пехоте принято поступать по-другому, но мистер Гордонс ответил, что все должно быть сделано так, как он сказал. Первая струя огня прочертила арку над иссушенным солнцем деревянным домом, ударив по задней части крыши. Капли жидкого пламени, разлетаясь в стороны, зажигали все, на что попадали. Сержант Питульский замкнул огненное кольцо по периметру деревянной постройки, и дом скрылся за высокой стеной огня. Отступив назад, сержант нашел место повыше и ударил огнем наудачу — в том направлении, где по его расчетам находился центр круга пламени. Кустарник и обшивка дома были такими сухими, что пламя с ревом взметнулось до небес. Грохочущий жар смертоносного костра заставил Питульского поспешить прочь.
— Вот и все, — негромко сказал Джеллико, наблюдавший за происходящим с переднего сиденья автомобиля.
— Нет, не все, — сказал мистер Гордонс.
С ревом мотора и визгом тормозов он развернул на узкой дороге машину.
Оглянувшись, Джеллико увидел позади на фоне огненной стены две фигуры одну в дымящемся кимоно, другую — с забинтованным плечом. Они зашвырнули сержанта Питульского в центр разожженного им погребального костра.
Грузноватое тело моментально превратилось в пепел.
Пораженный Джеллико с изумлением следил, как мистер Гордонс ведет машину по узкой горной дороге. Срезая углы, на максимально возможной скорости, автомобиль вылетел на шоссе. Джеллико обернулся и с ужасом увидел, что молодой человек с поврежденным плечом не только от них не отстал, но постепенно сокращал разрыв. Он мчался с такой неимоверной скоростью, что, казалось, летел, распластавшись над бетонным покрытием.
— Наденьте костюм и акваланг. Быстро. Все на заднем сиденье, — сказал мистер Гордонс. — Это ваш единственный шанс выжить. Быстро!
Джеллико тщетно пытался натянуть резиновый костюм. Машину подбрасывало на ухабистой дороге, руки и ноги никак не попадали куда следует; в конце концов он решил обойтись ластами, маской и баллоном. С ходу, не снижая скорости, влетев в узкие ворота пляжа на берегу залива Мэджен, мистер Гордонс резко затормозил, чтобы не врезаться в административное здание.
Машина пошла юзом, но столкновения удалось избежать, и мистер Гордонс вновь нажал на газ. Раздались испуганные крики купальщиков. На пути автомобиля оказалось дерево, и мистер Гордонс резко вывернул руль, сбив при этом ребенка. В конце пляжа он резко нажал на тормоза, и машина, скользнув боком и выбросив из-под колес фонтан мокрого песка, остановилась.
— Выходите из машины! Вода — ваш единственный шанс. Быстро в воду!
В ластах на суше Джеллико был неуклюж, точно пингвин. Оказавшись, наконец, в воде, он сжал зубами дыхательную трубку, включил подачу воздуха и блаженно заработал ногами.
Залив был неглубоким, и Джеллико поплыл над песчаным дном в сторону открытого моря. В прозрачной морской воде он чувствовал себя как дома: ведь то, чего он боялся, осталось на земле. И ему подумалось: когда человек, вернее, его далекий примитивный предок впервые покинул море и вылез на сушу, то, наверное, он сделал это потому, что в воде ему что-то угрожало.
На глубине сорока футов его левый ласт за что-то зацепился.
Джеллико обернулся и увидел молодого человека с забинтованным плечом.
Лицо его было безмятежно спокойно.
В таких случаях Джеллико всегда использовал один и тот же прием удержание противника без воздуха под водой. К его удивлению, молодой человек по имени Римо не сопротивлялся, когда Джеллико обхватил руками его шею. Он был спокоен, из его рта не поднимались вверх пузырьки воздуха. Джеллико подержал его под водой для верности минут десять, потом отпустил и стал всплывать, довольный тем, что отработал свои сто тысяч долларов. Он остановился почти у самой поверхности: что-то держало его за ласты.
Это был Римо. Он тянул его вниз, и, когда его лицо поравнялось с маской Джеллико, он улыбнулся и выдернул у него изо рта дыхательную трубку, по которой поступал воздух из баллона за спиной. Когда вода хлынула в легкие, Джеллико вдруг пришла неожиданная мысль о том, что ему так и не удалось отделаться
