Сама мысль о том, что женщина, всего двадцати одного года от роду, черная и не имеющая солидных родственников, рассчитывает получить ссуду, была, по меньшей мере, абсурдной — директор банка не бросал деньги на ветер.
Но его веселое настроение продержалось не более четырех часов. Затем перед банком замаячили первые пикетчики с плакатами, призывавшими чернокожих вкладчиков забрать свои деньги и поместить во вновь созданный банк, где учредитель — негр и где с ними будут обращаться, как с людьми, и окажут поддержку их бизнесу. На щитах, укрепленных у пикетчиков на груди и спине, был указан телефонный номер, по которому можно получить всю необходимую информацию. Директор банка позвонил по этому номеру.
Трубку сняла Руби.
На следующий день она получила ссуду.
Руби погасила долг за два года вместо оговоренных пяти и приобрела репутацию солидного клиента. На пыльном бетонном полу камеры она чертила цифры. На расширение системы закупок ей потребуется двадцать тысяч долларов — и тогда она не будет зависеть от моряков, привозивших ей волосы контрабандой. Особых трудностей она не предвидела.
На вид они были неказисты. У тощего американца только широкие запястья заставляли подозревать кое-какую силу. Что касается азиата, то Корасон и раньше знал, что тот стар, но теперь увидел, что азиат старше, чем раньше ему представлялось. Перед ним стоял дряхлый старик, которого могли запросто свалить с ног и поколотить даже некоторые женщины из горных деревень.
Однако за последние два дня многое произошло. Погибли англичане, погибли русские. Следовало быть настороже.
— Жители Бакьи рады приветствовать вас на нашем прекрасном острове, — начал он. — Американцы — наши давние и любимые друзья.
Костлявой рукой, торчащей из рукава оранжевого кимоно, Чиун отмахнулся от традиционных любезностей.
Но Корасона это не смутило.
— Если вам что-нибудь нужно...
— Полотенца, — сказал Чиун. — Чистые полотенца. Чистые простыни. Что еще, Римо?
— Консервный нож неплохо бы, — прибавил Римо.
— Считайте, что все это у вас уже есть, — заверил Корасон, не понимая, почему надо делать проблему из таких мелочей. — Думаю, вам доставит удовольствие узнать, что мы возобновили дипломатические отношения с вашей страной.
Чиун повернулся к Римо:
— Это он о чем?
— Кто его знает, — меланхолично отозвался Римо.
— Он думает, что я американец? — спросил Чиун.
— Вероятно. Все вы, патриоты, на одно лицо, — сказал Римо.
— Генералиссимус Корасон говорит об узах, которые сильнее, чем узы крови, узах нерушимой дружбы и любви, традиционно связывающие народы Бакьи и Америки.
— Да хватит, — поморщился Чиун. — Это нас не волнует. Нам нужны чистые полотенца и простыни.
Какие странные пожелания, опять подумал Корасон, но вслух произнес:
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Пока все, — ответил Чиун.
Римо дернул его за рукав кимоно.
— Чиун, ты забыл о женщине. Той, которую вроде бы зовут Руби.
— А, вот еще что, — добавил Чиун, обращаясь к Корасону. — У вас в тюрьме томится женщина.
— Бывает и так. Томятся иногда, — подтвердил Корасон.
— Американская женщина по имени Руби. Ее нужно освободить.
— Будет сделано. Еще что-нибудь?
— Римо, что еще?
— Аппарат, Чиун, — напомнил Римо.
— Да, — сказал Чиун. — Еще нам нужен ваш аппарат. Президент сказал, что это очень важно.
— Чудесно.
Корасон так и сиял. Волшебное оружие, по его словам, хранилось в тюрьме под надежной охраной. Он хочет продемонстрировать Америке добрую волю, честность и лояльность и потому сам лично встретится с Чиуном и Римо в тюрьме, освободит женщину и отдаст аппарат. Тот ему порядком надоел. Корасон, обращаясь к своему помощнику, отдал приказ:
— Автомобиль для наших замечательных американских гостей, и побыстрее, а то тебя мигом посадят голым задом на раскаленную сковородку, слышишь, парень?.. Автомобиль скоро будет стоять перед дворцом, — пообещал Корасон, когда за помощником закрылась дверь, и хитро посмотрел на американцев. — Вы мне пришлись по душе.
— Это не возбраняется, — сказал Чиун, а Римо только фыркнул.
— Вы — ребята что надо, — продолжая Корасон. — Русских разделали под орех, да и вообще. Ничего подобного я раньше не видел.
Чиун важно кивнул.
— Теперь, когда у нас с Соединенными Штатами снова дружба, я хочу попросить вашего президента, чтобы он оставил вас здесь. Вы будете учить моих людей и воспитаете из них самых лучших борцов с коммунистической заразой во всем Карибском бассейне, так что ни один из этих врагов человеческого разума никогда не посмеет ступить на свободную землю Бакья.
— Мы работаем только на президента Соединенных Штатов, — твердо заявил Чиун. — Разве что... — Чиун указал на Римо. — Он выполняет приказания людей рангом пониже, но я работаю только на президента, а всем известно, что мы, представители Дома Синанджу, верность слову ценим выше богатства. Поэтому мы вынуждены отказаться от вашего предложения.
Корасон кивнул с кислым видом. Он уже когда-то слышал о верности, честности и нравственности.
Римо склонился к Чиуну.
— С каких это пор, папочка? С каких это пор ты заделался верным слугой Соединенных Штатов? И стал отказываться от побочных заработков?
— Тсс, — прошептал Чиун. — Это я для красного словца. На него нет смысла работать. Он все равно не заплатит. Ручаюсь тебе. Ты только взгляни на его мебель!
В комнату вошел помощник со словами:
— Автомобиль подан, Генералиссимус.
Корасон поднялся со своего позолоченного кресла-трона.
— Поезжайте вперед. Шофер знает дорогу. Я тоже приеду туда, чтобы убедиться, что Руби свободна, а аппарат — у вас, раз уж он вам так нужен. Ведь моя единственная цель — дружеские отношения между нашими странами.
Чиун молча повернулся и пошел к двери, шепнув Римо:
— Не верю я ему.
— Я тоже, — сказал Римо. — Я много раз слышал такие признания в любви к Америке.
— Думаю, чистых полотенец нам не видать как своих ушей, — посетовал Чиун.
Корасон остался стоять у окна, глядя в щелку между рамой и шторой. Увидев, что автомобиль с Римо и Чиуном отъехал, он крикнул помощнику, чтобы срочно подготовили и поставили во внутреннем дворике его вертолет. Затем выкатил из-за занавески аппарат и поволок его к лифту, чтобы доставить к вертолету.
Спустя полчаса автомобиль с Римо и Чиуном затормозил у открытых ворот тюрьмы. Корасон уже ждал их, стоя у вертолета.
— Аппарат сейчас доставят, — сказал президент, — А заключенная там. — Он указал на дверь в центральном дворике в форме латинской буквы "U". — Вот ключ от камеры.
Римо взял ключ.
— Пойду выпущу ее, — бросил он Чиуну.
