Смит ликовал. Он нажал на кнопку, стирающую в памяти компьютера заданные ему вопросы, и спрятал его внутрь стола.
Руби Гонзалес. Он говорил с ней, когда Римо и Чиун попали в переплет на острове Бакия. Она спасла им жизнь.
Теперь их пути снова пересеклись: ее брат в числе похищенных. Конечно, это не Римо и не Чиун, но она может помочь ему, Смиту.
Мисс Первиш ответила сразу, как только он взял трубку.
— Срочно закажите билет на Норфолк, штат Вирджиния, — распорядился он.
— Сию минуту, доктор! В оба конца?
— Да.
— Сию минуту!
Она подождала, когда Смит отключится. А он, спохватившись, поспешно взял трубку снова.
— Слушаю, сэр? — сказала мисс Первиш.
— Я полечу туристическим классом, — сказал Смит.
Глава девятая
Старая худая негритянка была одета в широкое домашнее платье, прямыми ровными складками ниспадающее до ступней, обутых в роскошные домашние туфли, на четыре размера больше необходимого. На голове у нее был яркий красный платок.
Трубка, которую она курила, испускала ядовитый дым, какого Смит не нюхивал с тех пор, когда руководимый им отряд коммандос взорвал немецкий завод бездымного пороха в Норвегии в 1944 году.
— Я ищу Руби Гонзалес, — сказал он.
— Входи, — пригласила гостя мать Руби.
Она ввела его в гостиную тесной квартирки и знаком указала место напротив. Смит погрузился в массивное кресло, утонув в его необъятных недрах.
— Покажи мне свой рука, — потребовала миссис Гонзалес на ломаном английском языке.
— Мне нужна Руби. Она — ваша дочь, как я полагаю?
— Я и так знаю, кто мне дочь, — сказала миссис Гонзалес. — Я хочу глядеть на твой рука.
Смит не без труда выбрался на край сиденья и протянул ей ладони. Вероятно, она хочет ему погадать. Негритянка взяла его руки в свои, сжав их, точно клещами. Она осмотрела ладони, потом пальцы; затем повернула кисти рук и внимательно осмотрела их с тыльной стороны. Решив, что это самые неинтересные руки, какие ей когда-либо приходилось видеть, она отпустила их со словами:
— Простой рука, как у всех.
— А почему они должны быть особенными? — не понял Смит.
— Подумай сам! Ты пришел выручить Люшен? Так или нет?
— Я пришел повидаться с вашей дочерью.
— Так ты не тот человек, который хочет вернуть Люшен?
По ее тону Смит понял, что она может сказать ему что-то важное.
— Может быть, и тот. А что говорит Руби?
— Руби смотрела телевизор и увидела руки. Дочь кричал: «Это он, это он! Он будет освободить наш Люшен!» Те руки были белые, ты тоже белый. Вот я и подумал — какая разница? У всех белых рука такой.
Руки? Руки... О чем она говорит?
— Так ты — не тот человек? — допытывалась миссис Гонзалес.
— Я хочу попытаться освободить Люшена, — сказал Смит.
— О'кей! Мне надо говорить с тобой, пока не пришел дочь.
— Слушаю вас.
— Почему не оставлять Люшен там, где он сейчас?
— То есть не возвращать его в семью?
Старая негритянка кивнула.
— Руби сейчас скучать по нему, но это скоро пройдет, когда она увидеть, как нам хорошо без него. Он — самое никчемное создание на свете.
Смит понимающе кивнул.
— Когда вернется ваша дочь?
— Который теперь час?
Смит посмотрел на свои часы.
— Половина третьего.
— Она придет к шести.
— Вы уверены?
— Да. В это время я ужинать, моя дочь никогда не пропускать мой ужни.
— Я приду вечером, — сказал Смит.
... — Прибавь скорость, — сказала Руби. — Мне надо успеть приготовить еду.
— На спидометре и так 85 миль в час, — возразил Римо, который вел ее белый «Континенталь».
— Поезжай быстрее, — распорядилась сидевшая рядом с ним Руби, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь в дорогу сквозь ветровое стекло.
— Тише вы там! — скомандовал Чиун с заднего сиденья. Он манипулировал с кнопками рации, встроенной в пол кабины.
— Поосторожней, не сломай что-нибудь! — предупредил наставника Римо.
— Я установила ее для мамы, — сказала Руби — Она любит поговорить во время езды, и меня это утомляет. А так она может говорить с кем-нибудь.
Чиун нашел наконец кнопку включения, и в кабину ворвались мощные звуки. Руби протянула руку и убавила громкость, потом она передала Чиуну микрофон и повернулась к Римо, продолжая начатый разговор:
— Теперь ты понимаешь, почему нам надо поговорить с этим твоим обормотом, доктором Смитом?
— Не понимаю.
— Нам надо узнать, куда увезли Люшена. У Смита больше возможностей для этого, — пояснила Руби.
— Извини, но это не адресу. Я с этим завязал.
Позади них послышался возбужденный возглас Чиуна.
— Как интересно! Это устройство, вероятно, подключилось к сумасшедшему дому. Я беседую с ненормальными, которые считают, что все вокруг чайники.
— "Чайниками" называют водителей-новичков, — поправила его Руби. — Ты должен это сделать, — сказала она Римо.
— Нет.
— Ради меня.
— Тем более ради тебя.
— Замолчите, вы, оба! — крикнул Чиун. — Я нашел знакомого. Он говорит, что я — его приятель.
— Ну, тогда ради Люшена, — упрашивала Руби.
— Пошел он к дьяволу, твой Люшен!
— Он не сделал тебе ничего плохого.
— Только потому, что мы с ним никогда не встречались, — сказал Римо.
— Он — мой брат. Ты обязан позвонить доктору Смиту.
— Ничего подобного!
— Тогда я позвоню ему сама, — сказала Руби.
— Если ты это сделаешь, я уйду.
Римо посмотрел в зеркало. Чиун, широко улыбаясь, повернулся налево и прижался лицом к боковому стеклу, потом перегнулся к правому окну, после чего развернулся на 180 градусов и послал улыбку в направлении заднего стекла.
— Чему ты улыбаешься? — спросил его Римо.
