Затем его швырнули на жесткий пол и чьи-то руки расстегнули молнию.
Он услышал кислый голос:
— Это что такое? Что вам обоим здесь нужно?
— Я тут ни при чем, — раздался голос Римо. — Мне велела это сделать Руби. Это все ее идея.
— Это правда, император, — подтвердил Чиун. (Император? Какой еще такой император, удивился Стэнтингтон.) — Я сам это слышал, — проговорил Чиун. — Я был в другом конце комнаты, но она так кричала по телефону, что я все слышал. Ее крики помешали моим сегодняшним литературным занятиям.
— Все верно, — сказала женщина. — Я велела ему это сделать.
— Сделать, собственно, что? — спросил кислый голос.
Стэнтингтон встал. После часов, проведенных в тесной сумке, его ноги дрожали и подгибались.
Лимонный голос исходил от худого лысого человека, сидящего за большим столом в кабинете с дымчатыми окнами. Стэнтингтон понял, что это зеркальные окна: снаружи зеркало, а изнутри — обычное стекло. Далеко внизу были видны воды залива и длинная дамба.
Когда худой человек увидел директора ЦРУ, его глаза округлились.
— Стэнтингтон? — произнес он.
Стэнтингтон открыл рот.
— Га-га-га, — сказал он.
— Чиун! — позвал Римо.
Маленький азиат, не доходящий Стэнтингтону даже до плеча, подошел к нему и осторожно нажал на точку в области шеи адмирала. Не было ни боли, ни ощущения каких-то внутренних изменений. Просто Стэнтингтон вдруг понял, что к нему вернулась способность говорить.
— Доктор Смит, я полагаю, — сказал Стэнтингтон.
Он огляделся. Римо и Чиун стояли позади него, рядом с высокой темнокожей женщиной, одетой в черный брючный костюм. Голову ее украшал цветной платок. Ее лицо привлекало скорее живостью и умом, чем красотой.
Смит кивнул и повернулся к Руби.
— Надеюсь, вы объясните мне, что все это значит, — сказал он.
— Он хотел с вами поговорить. Я сказала ему, что вы слишком заняты, — объяснила Руби, — и послала этих привезти его сюда.
— В сумке для мусора? — спросил Смит.
— А что тут такого? — сказала Руби. — В ЦРУ никто не обратит внимания на лишний мешок мусора. Все ЦРУ — сплошная куча мусора.
Она вызывающе посмотрела на адмирала.
Римо спросил ее:
— Зачем ты носишь на голове этот носовой платок?
— Потому что мне это нравится, — отрезала Руби. — Мне нравится носить на голове носовой платок. Ты что думаешь, я для тебя наряжаюсь? Как бы не так, я наряжаюсь для самой себя. Сегодня я захотела выглядеть вот так. А тебе что, не нравится?
Стэнтингтон заметил, что ее голос стал повышаться. Не задерживаясь на выносимом для человеческого уха пределе, он быстро перешел в пронзительный визг. Римо закрыл уши руками.
— Хватит! — простонал он. — Хватит, я сдаюсь!
Руби перевела дыхание и уже готова была возобновить атаку, когда вмешался Смит.
— Руби!
Она замолчала.
Смит взглянул на Стэнтингтона.
— Мне кажется, нам лучше поговорить с глазу на глаз.
Стэнтингтон согласно кивнул.
— А вы не могли бы подождать снаружи? — обратился к остальным Смит.
Когда помещение было очищено, доктор Смит указал на диван, предлагая адмиралу Стэнтингтону сесть. Единственное в кабинете кресло находилось за столом Смита.
Стэнтингтон проговорил:
— Полагаю, сначала вы объясните мне, как это все понимать.
Смит холодно взглянул на него и покачал головой.
— Вы, наверное, забыли, адмирал, это вы хотели со мной поговорить.
— Да, а вы в ответ доставили меня сюда в пластмассовом мешке, — сказал Стэнтингтон. — Это вынуждает меня требовать объяснений.
— Спишите это на счет чрезмерной исполнительности моих подчиненных, — сказал Смит. — Так что это вас совершенно ни к чему не вынуждает. Пожалуйста, изложите ваше дело.
— Меня похитили, — упорствовал Стэнтингтон. — Здесь не над чем смеяться.
— Здесь — не над чем, — неторопливо согласился Смит. — Смеяться будут над вами, если вы когда- нибудь упомянете об этом. Это ж надо, вынесли из собственного кабинета под видом мусора. Так в чем же состоит ваше дело?
Какое-то время Стэнтингтон сурово смотрел на Смита, неподвижного, как статуя. Наконец директор ЦРУ вздохнул.
— Я нашел ваше имя у нас в архивах, — сказал он.
— Верно, я как-то работал в вашей конторе, — согласился Смит.
— В вашем досье упоминается некий проект «Омега».
Смит подался вперед.
— При чем тут проект «Омега»? — спросил он.
— Именно это мне и нужно знать. Что, черт побери, это такое?
— Это вас совершенно не касается, — отрезал Смит.
— Это стоит мне почти пять миллионов в год и не касается меня? Агенты 365 дней в году сидят и играют в карты, раз в день звоня какой-то старухе в Атланту, и это меня не касается?
— Вы что, изменили что-нибудь в проекте «Омега»? — прищурив глаза, ледяным тоном спросил Смит.
— Я не просто изменил, — запальчиво произнес Стэнтингтон. — Я выгнал этих лодырей с работы.
— Что?!
— Я разогнал этот проект! Закрыл его! Уволил агентов!
— Кретин, — сказал Смит, — самодовольный, безголовый кретин!
— Одну минуту, доктор... — начал Стэнтингтон.
— Из-за вашего идиотизма у нас, возможно, нет уже ни одной минуты, — сказал Смит. — А президент санкционировал закрытие проекта «Омега»?
— Ну, в общем, нет.
— И вы не догадались заглянуть в архивы ЦРУ и обнаружить там запись, что проект «Омега» может быть закрыт только после особого письменного указания президента Соединенных Штатов?
Стэнтингтон вспомнил помещение архивов ЦРУ и бумажный хаос, царящий там.
— Ах да, — с отвращением произнес Смит. — Вы ведь не можете ничего найти у себя в архивах, не так ли? Вы решили поупражняться в политических шоу, и все ваши архивы оказались уничтоженными.
— Как вы узнали об этом? — спросил Стэнтингтон.
— Это несущественно, — сказал Смит, — и не имеет отношения к предмету нашего разговора. Речь идет о вашем дурацком поведении с проектом «Омега».
— С тех пор, как он был закрыт, — проговорил Стэнтингтон, — были убиты два русских дипломата, и русские винят в этом нас. Они говорят, что убийцы состояли у нас на службе.
— Правильно, — сказал Смит. — Так оно и было. — Он повернулся в кресле к зеркальному окну и посмотрел на залив. — Но это еще не самое худшее. В списке жертв находится и русский премьер- министр.
— О Боже! — выдохнул Стэнтингтон и медленно опустился на диван. — Мы можем это остановить?
Смит повернулся к Стэнтингтону. Его лицо по-прежнему было бесстрастно.
