полминуты и снял трубку.
Он знал, что сигнал попадет к Смиту в кабинет. Знал, что кабинет находится в Рае под Нью-Йорком, но больше он не знал ничего. Может, там роскошная обстановка, а может, кабинет так же убог и суров, как голос Смита по телефону? Интересно, любит ли Смит свою работу, подумал президент. Вообще-то, он служил при пяти президентах. Но доказывает ли это, что работа ему нравится? Почему-то президенту казалось очень важным это знать.
Не успел отзвучать первый гудок, как в трубке раздался голос Смита.
— Слушаю, сэр, — произнес он.
— У нас небольшие неприятности, — сказал президент. — Видите ли, Бобби Джек Би...
— Я в курсе, сэр. Мы уже над этим работаем. Удивлен только, что вы так долго ждали, прежде чем поднять тревогу.
— Я думал, что он пьет где-нибудь, — объяснил президент.
— А теперь вам стало известно, что это не так?
Президент кивнул, но потом понял, что Смит не сможет увидеть кивка.
— Да, — произнес он. — Я только что получил от него письмо.
— Хорошо. Прочитайте, — попросил Смит. — Спасибо, — произнес он после того, как президент прочел послание Бобби Джека. — Мы продолжим расследование.
Президент понял, что сейчас раздастся короткий щелчок — Смит повесит трубку, — поэтому он поспешно сказал:
— Одну минуту.
На другом конце трубки воцарилось молчание, потом снова послышался голос Смита:
— Да, сэр.
— Скажите, вам нравится ваша работа? — поинтересовался президент.
— Нравится ли мне работа? — переспросил Смит.
— Да. Так как? Вам нравится то, что вы делаете?
Снова наступило короткое молчание, потом Смит сказал:
— Я никогда об этом не задумывался, сэр. Я не знаю.
На этот раз президенту не удалось ничего сказать, прежде чем телефон отключился.
Римо позвонил Смиту из автомата возле Центрального парка в Нью-Йорке. Чиун остался в машине, припаркованной в неположенном месте на Пятой авеню.
— Ливийцы ничего не знают, — доложил Римо.
— Президент получил записку от Бобби Джека, — сообщил Смит.
— Что в ней?
— Его захватила организация под названием ПЛОТС. Похоже на сионистов.
— ПЛОТС? — переспросил Римо. — Вы шутите.
— Нет. Именно ПЛОТС.
— Кто они такие?
— Не знаю. В нашем досье таких нет. Сейчас пытаюсь выяснить, что бы это могло быть.
— Вы полагаете, что эта самая ПЛОТС имеет отношение к звезде Давида и свастике, обнаруженным на месте преступления? — поинтересовался Римо.
Он почувствовал, как на том конце провода Смит пожал плечами, словно хотел сказать: «Кто знает?»
— По крайней мере, одна вещь прояснилась, — произнес шеф вслух. — Президент не имеет никакого отношения к похищению Биллингса, иначе он не стал бы к нам обращаться, а попытался бы держать нас в неведении.
— Хорошо, — сказал Римо, — но есть еще одна загадка. Кто эта мисс Лестер из Государственного департамента. Она постоянно переходит мне дорогу.
— Подождите у телефона, — попросил Смит.
Римо положил трубку на плечо: он знал, что Смит включил компьютер на столе и загрузил имя Лестер. Он обвел взглядом Центральный парк. Когда-то это был чудесный лесной массив в городской черте, но теперь там более-менее безопасно появляться только с двенадцати до трех дня, и то лишь в сопровождении вооруженной охраны.
В трубке послышался голос Смита.
— У вас есть описание ее внешности?
— Высокая, под шесть футов. Блондинка, волосы заплетены в косички. Фиолетовые глаза.
— Подождите.
Римо посмотрел на машину, стоявшую у тротуара: глаза Чиуна были закрыты, он отдыхал.
— Получен отрицательный ответ, — сказал наконец Смит. — В Госдепартаменте нет никого, соответствующего данному описанию. В нашем списке агентов, находящихся на службе у США, такого имени не обнаружено, по описанию тоже никто не подходит.
— Отлично, — произнес Римо.
— Чего ж хорошего?
— Пока это наша единственная зацепка.
— Слабая, надо сказать, зацепка, — заметил Смит. — Похоже, она тоже его ищет.
— Ерунда, — голос Римо звучал беззаботно. — Все это детали. Главное, она знает, что он пропал. Ей откуда-то об этом известно, и для нас это уже кое-что. Дайте мне знать, как только удастся что-нибудь выяснить относительно ПЛОТС. ПЛОТС... Ха!
Глава шестая
Когда Римо вошел в свой номер с видом на Центральный парк, Чиун как раз выключал телевизор. Он повернулся к Римо — его лицо горело возбуждением.
— Теперь я знаю, что делать, — сообщил он.
— Отлично, — бросил Римо и плюхнулся на диван, повернувшись к Чиуну: тот не стал бы говорить, если бы не видел глаз собеседника.
Кореец встал у Римо в ногах и посмотрел ему прямо в лицо.
— И тебя не интересует, что я решил? — Чиун внимательно вглядывайся в Римо, следя за реакцией.
— Конечно-конечно, — ответил Римо. Интересно, что из увиденного по телевизору так возбудило Чиуна?
— Я приму участие в Олимпийских играх. И получу золотую медаль.
— Прекрасная мысль — за исключением того, что пока не придумали никакого вида спорта для наемных убийц.
— Дурачок, я не собираюсь выступать в качестве наемного убийцы.
— А в качестве кого ты собираешься выступать?
— Да кого угодно, — ответил Чиун.
— Ну, извини, — процедил Римо.
— Извинения принимаются. Я могу выступать в любом виде программы. Сегодня я весь день смотрел телевизор и видел, как все эти люди бегают, прыгают — и так, и с шестом, — поднимают тяжести, занимаются метанием диска и копья... У меня все это получится лучше, чем у них. Итак, еду! И точка.
Римо так и подскочил на диване. Чиун расположился напротив него на полу.
— Но зачем? — вопросил Римо. — Ты знаешь, что можешь это делать, я знаю, что ты можешь, так зачем же тебе куда-то ехать?
— Я хочу, чтобы все знали, на что я способен!
— Помнится, как-то однажды ты сказал мне, что осознание своих достоинств — уже достаточное признание для думающего человека, — заметил Римо.
— Забудь, что я говорил, — возразил Чиун. Он сложил руки на груди, и его пальцы с длинными ногтями исчезли в необъятных рукавах белого шелкового кимоно. — Я еду.
Римо взглянул на него. Он ни минуты не сомневался, что Чиун проглотит с потрохами всех этих олимпийских призеров, но откуда вдруг эта жажда славы?
— А что тебе это даст? — поинтересовался Римо.
