совершенно иными делами. Правда, назвать что-либо конкретное Римо затруднялся.
До того, как ему принесли еду, — на огромном подносе, стоявшем на передвижном столике, где рядом с тарелкой лежала аккуратно свернутая газета, — Римо успел принять душ. Дав официанту десять долларов на чаи, он с жадностью посмотрел на яичницу с беконом и кофе, после чего положил себе на тарелку риса и упрямо принялся жевать, запивая каждый глоток. Развернув газету, увидел на первой странице снимок и вздрогнул.
На снимке был золотой медальон, изображавший символ Синанджу, — трапеция с косой прорезью.
Торопливо прочел статью о пожаре в жилом доме в районе Сентрал-уорд. Жертвой оказалась женщина, личность которой установить не удалось; медальон был обнаружен под трупом. Пожар, по заявлению пожарных, явился следствием поджога, поскольку возгорание произошло в четырех разных местах.
Символ Синанджу. Но кто? Откуда? Он никогда не видел такого медальона, а о существовании этого символа знали только он и Чиун. Он и Чиун... и, возможно, Руби.
Оттолкнув от себя тарелку с рисом, Римо сел на кровать, взял телефон и набрал номер гостиницы «Норфилд», находившейся в прибрежной зоне Нью-Джерси.
Когда дежурный ответил, спросил:
— У вас еще проживает мистер Чиун, пожилой азиат?
— Да, — ответил дежурный. — Вас соединить?
— Нет, нет, нет. Мне нужно, чтобы вы ему кое-что передали.
— Но почему бы вам не поговорить с ним самому? Я как раз только что видел, как он поднялся к себе в номер.
— Потому что, если вы меня с ним соедините, он вдребезги расшибет телефон. Так что сделайте, как я прошу. Это будет стоить двадцать долларов.
Ответ дежурного прозвучал недоверчиво.
— Вы намерены переслать их мне по телефону?
— Вам вручит их Чиун. Вы только сделайте, что я вас прошу. Потому что, если мне придется ехать к вам самому, в награду вы получите нечто совсем не похожее на двадцать долларов, приятель.
— Ну, хорошо, — недовольно сказал портье. — Что ему передать?
— Поднимитесь к нему и скажите, что звонит Римо.
— Римо?
— Да. Римо. Скажите ему, что я у телефона, и тогда, после того как вы ему позвоните, он уже ответит, не обрывая телефонный провод.
— Ладно, — сказал портье. — Подождите. — Спустя три минуты портье вернулся. — Я ему передал, — сказал он.
— И что он ответил?
— Что у него нет секретарей. Что он не намерен целыми днями сидеть и отвечать на телефонные звонки. Спросил, какой еще Римо. Сказал, чтобы вы написали ему письмо. Говорить он с вами не желает. Приплел что-то насчет свиного уха. В общем, вот так.
— Ладно, — сказал Римо. — Тогда поднимитесь к нему еще раз...
— Минуточку. Сколько раз я должен ходить за двадцать долларов?
— Это уже пятьдесят, — сказал Римо. — Поднимитесь и скажите ему, что Римо говорит, что это очень важно. Речь идет о Руби.
— Ну, не знаю. Вид у него был явно недовольный.
— А у него никогда не бывает довольный вид. Пятьдесят долларов.
— Ну ладно.
И портье снова положил трубку на стол. Вернувшись, сообщил:
— Он сказал, что сделает исключение из своих незыблемых правил и будет с вами говорить.
— Прекрасно.
— А как я получу свои пятьдесят долларов?
— Я скажу Чиуну, чтобы он вам их дал.
— Я так и знал, что будет нечто подобное.
— А в чем дело? — спросил Римо.
— Я видел, как ведет себя этот Чиун. Вчера он спустился к ленчу. Заказал воды. Никому не позволил сесть за его столик. А когда уходил, обошел все столы и собрал всю сдачу, которую оставили на чай официантам. Так что я вряд ли дождусь от него пятьдесят долларов.
— Можете не сомневаться, — сказал Римо. — Я проверю, чтобы он это сделал.
— Ладно, только я сомневаюсь, — проговорил портье. — Подождите, я вас соединю.
Римо услышал щелчок и потом зуммер вызова внутреннего абонента.
Чиун поднял трубку, когда прозвучало по меньшей мере десять гудков. Как обычно, он не отозвался, не назвал себя. Просто поднял трубку и молча ждал.
— Чиун, это Римо.
— Какой Римо?
— Ладно, Чиун, кончай валять дурака. Это я.
— Я как-то знал одного Римо, — сказал Чиун. — Это был неблагодарный негодяй. Кстати сказать, твой голос чем-то напоминает его. Ты так же гундосишь, как и все белые. В особенности американцы.
— Послушай, Чиун, я готов выслушать твое нытье, потому что должен сообщить тебе кое-что важное.
— Тот Римо тоже всегда говорил, что хочет сообщить мне нечто важное, но потом оказывалось, что это была какая-то ерунда.
— Чиун, это касается Руби.
Чиун молчал, ожидая, когда Римо что-нибудь добавит.
— Ты дарил ей медальон?
— Нет, — ответил Чиун.
— О...
— Но он у нее был, — продолжал Чиун. — Она выиграла его у меня в карты. Смошенничала. Никогда не прощу этой женщине.
— Золотой медальон с эмблемой Синанджу?
— Да.
Римо издал протяжный, исполненный муки стон.
— А что случилось с моим медальном? — спросил Чиун.
— Да не с медальоном, а с Руби. По-моему, она погибла.
— Вместе с медальоном?! — воскликнул Чиун.
— Да оставь же ты в покое свой чертов медальон! — огрызнулся Римо. — Я говорю, что Руби, наверно, погибла. На месте пожара нашли труп женщины, и у нее был такой медальон.
— Это ужасно, — сказал Чиун.
— Дай дежурному пятьдесят долларов, — сказал Римо.
— Ну да, конечно. Одной медальон, другому пятьдесят долларов. Ты, должно быть, считаешь, что мне деньги некуда девать.
— Сделай, что я прошу. Дай ему пятьдесят долларов и оставайся на месте еще некоторое время. Как только разузнаю что-нибудь еще, дам тебе знать.
Чиун повесил трубку, даже не ответив.
Секунду Римо смотрел на умолкнувший телефон, затем начал было набирать другой номер, но положил телефон на место и вернулся к столу, на котором стоял его завтрак, и еще раз прочитал статью в «Пост- обсервер». Они предполагали поджог, но поджог этот был какой-то странный. Очаги пожара были обнаружены в четырех разных местах, и при этом никаких признаков применения каких-либо зажигательных средств.
Римо задумался. Судя по тому, как был осуществлен поджог, на хулиганство это не похоже. Хулиган поджигает и тут же уносит ноги. Поджог в четырех местах свидетельствует о том, что это дело рук профессионала, но кому могло понадобиться спалить старый жилой дом? Версия о том, что это мог сделать
