улыбнулся. Все-таки хорошо, когда делаешь для кого-нибудь что-то хорошее. Может, он и вправду хороший?
— О чем вы хотели поговорить? — спросил он Смита.
— О Руби.
Руби, Руби Джексон Гонзалес, светлокожая мулатка, была у Смита в помощницах. Не считая Смита, Римо и того, кто в данный момент был президентом Соединенных Штатов, она была единственным человеком, знавшим о существовании секретной организации КЮРЕ, созданной несколько лет тому назад с целью борьбы с преступностью в обход некоторых положений закона. И Римо был ее карающей десницей.
Думая о Руби, он вспомнил ее визгливый, режущий уши голос и сказал Смиту:
— И слышать об этом не хочу. Это ваша забота. Вы ее нанимали. Она что, хочет свергнуть вас и завладеть акциями предприятия?
— Она хочет уволиться, — ответил Смит. Руки его лежали на «дипломате», который он держал на коленях, и Римо подумал, что ему вряд ли удастся припомнить случай, когда Смит показывался где-либо без этого «дипломата», и ему очень захотелось узнать, что он там такое держит. Можно было подумать, что это часть его костюма: брюки, жилет, пиджак и «дипломат».
— Ну и что? — сказал Римо. — Пусть себе увольняется. Мне уже надоело без конца слушать ее визг.
— Не все так просто, — ответил Смит. В действительности так оно и было. Римо это понимал. Кем бы ни был тот, кто знал о существовании КЮРЕ, но не работал в ней, создавал для организации слишком большие трудности и представлял собой слишком большую угрозу.
— А почему она хочет уволиться? — поинтересовался Римо.
— Говорит, что ей скучно. Работа нудная. Она хочет снова заняться изготовлением париков и зарабатывать настоящие деньги.
— Ну, так предложите ей побольше, — посоветовал Римо.
— Уже предлагал.
— И что?
— Говорит, что на всем свете не хватит денег, чтобы сделать эту работу менее скучной.
— Что-то непохоже на Руби, — заметил Римо. — Она любит деньги. Видимо, ей действительно скучно. — Он посмотрел на девочку, которая то засовывала, то вытаскивала свою маленькую ручку из окон замка, играя в какие-то воображаемые приключения, порожденные ее детской фантазией. — Хотите, чтобы я с ней поговорил?
— Нет, — ответил Смит.
— А что же?
— Я хочу, чтобы вы... убрали ее.
Римо резко повернулся и посмотрел на Смита. Лицо у того было как всегда непроницаемым, взгляд устремлен на серую воду.
— Руби?! — переспросил Римо. — Вы хотите, чтобы я ее убил?!
Он продолжал испытующе вглядываться в лицо Смита, но его выражение оставалось неизменным — бесстрастным и спокойным, как море в тихую погоду. Тот коротко кивнул.
— Замечательно, — с горечью произнес Римо. — Речь идет о том, чтобы убить человека, а он сидит тут и кивает. Да к тому же своего. Вы что, забыли? Ведь Руби когда-то спасла меня и Чиуна! А Вы сидите тут, как серая мумия, и киваете. Для Вас это всего лишь кивнуть, а для меня это значит кого-то убить, да еще своего друга.
— Я понимаю Ваши чувства, Римо. Но ведь она знала, чем рискует, когда давала подписку. Не знаю, почему Вы считаете, что это мне доставляет удовольствие.
— Потому что так оно и есть...
Римо осекся. Взглянув в сторону берега, он увидел, как какой-то загорелый белобрысый малый с длинными, до плеч, волосами, с серфинговой доской под мышкой, пробегая по пляжу, нарочно налетел на построенный им замок. Даже на расстоянии в сотню футов Римо было слышно, как тот ликующе захохотал. Девочка в красном купальнике ошеломленно, ничего не понимая, посмотрела вслед бегущему, потом взглянула на руины своего сказочного замка и, медленно опустившись на корточки, заплакала. Даже с такого расстояния Римо видел, как вздрагивают от рыданий ее плечики.
— Извините, — сказал Римо. — Я сейчас.
Легко перескочив через ограждение, идущее вдоль деревянного настила, он побежал по горячему песку туда, где возле развалин замка сидела маленькая девочка.
Слезы струились по ее щекам. Она посмотрела на Римо с выражением горькой обиды.
— Ты должен был столожить длаконов, — проговорила он. — А тепель видис, что получилось?
— Не надо на меня давить, — ответил Римо. — Мы с тобой еще не поженились. Кроме того, мы построим новый.
— Плавда?
— Можешь не сомневаться, — ответил Римо.
Послав девочку набрать ведерко воды, он искусными руками быстро восстановил замок и сделал его еще выше и величественнее. Пока он работал, девочка переминалась с ноги на ногу, едва сдерживая свою радость.
Когда Римо закончил, она посмотрела на него преисполненным любви взглядом, и он вытер ей слезы.
Она сказала:
— А ты знаес, мне не лазлесают выходить замуж. Моя сталсая сестла Алдафф говолит, что я еще маленькая.
— Я знаю, — сказал Римо.
— Но когда я выласту, мы с тобой поженимся.
— Буду надеяться.
— Потому что ты холосый, — продолжала девочка.
— Спасибо, — сказал Римо, поднимаясь. — А теперь ты тут играй, развлекайся, а мне нужно идти.
— А ты хочешь идти?
— Нет, — сказал Римо. — Но мне надо еще кое-что сделать.
— А я тебя еще увижу?
— Нет, — ответил Римо.
— О! — произнесла она с характерным для детей смирением, для которых вся жизнь, по большей части, состоит из грустных сюрпризов. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — сказал Римо.
И он двинулся прочь, направляясь к соседнему пляжу, где в бухте, образованной двумя длинными скалистыми мысами, волны, поднимаясь выше, чем по обыкновению в спокойном океане, создавали накат, достаточный для серфингистов невысокого класса.
Белобрысый верзила стоял на песчаном бугорке, словно греческий бог, обозревающий свои владения. Его доска торчала перед ним, воткнутая в песок, точно персидский щит.
Римо стал перед ним. Парень выглядел мощнее и сильнее Римо, а цветом был такой, будто ел крем для загара.
— Ты мне солнце загораживаешь, — недовольно проговорил он.
— Зачем ты сломал замок? — спросил Римо.
— Нечего строить там, где люди ходят, — ответил белобрысый.
— Ты не потому его сломал, — сказал Римо.
— Да? А почему же?
— Потому что ты нехороший человек, — сказал Римо. — А я хороший. И у меня есть все основания это утверждать.
— Хороший приходит к финишу последним.
— Теперь этого не будет, — сказал Римо.
Выдернув стеклопластиковую доску из песка, он поднял ее на фут от земли и вонзил обратно. Только теперь она воткнулась в песок там, где были пальцы правой ноги белобрысого.
