— С восхищением будем ожидать вашего появления, о, император, — пропел Чиун.
— Передайте Римо, чтобы он подождал меня.
— Ваши слова навечно запечатлятся в моем сердце, — пообещал Чиун.
— Могу я надеяться, что вы передадите ему мои слова?
— С той же точностью, с какой солнце возвещает весенним цветам о своем приходе, — заверил его Чиун.
— Это означает “да”? — поинтересовался Смит.
— Разве солнце восходит утром, а луна — ночью, о, император? — спросил в свою очередь Чиун.
Римо частенько поправлял корейца, говоря, что доктор Харолд Смит вовсе не император и сроду им не был. Он только возглавляет КЮРЕ. Смита и назначили на эту должность, объяснял Римо, потому что он не придавал значения званиям и никогда не стал бы использовать мощь своей нелегальной организации для самовозвышения. Слушая Римо, Чиун снисходительно улыбался, думая про себя, что со временем Римо повзрослеет и станет лучше понимать людей. Нельзя же всему научиться в один день.
— Значит, вы передадите ему мою просьбу сразу же, как только он придет? — осторожно осведомился Смит.
— Он услышит вашу просьбу прежде, чем увидит мое лицо, — пообещал Чиун и, повесив трубку, вернулся к более важным, с его точки зрения вещам, а именно — плакатам, клеймящим убийц- любителей.
И вот теперь, когда за Римо захлопнулась дверь, он вспомнил о поручении Смита. Но всем это было не так уж важно. Золото за службу регулярно доставлялось водным путем в Синанджу, и из-за непереданных поручений поток его не прекратится. Кроме того, Чиун всегда найдет, как оправдаться перед Смитом. Надо уметь ладить с императорами. Когда-нибудь и Римо научится этому.
Харолд В. Смит прилетел в Бостон, и в аэропорту ему стало плохо с сердцем. Во время Второй мировой войны его сбросили ночью на парашюте над Лиможем, и даже тогда он не ощущал себя столь беспомощным, как сейчас, держа в руках “Бостонскую газету”. Покупая ее, он вовсе не стремился ознакомиться с новостями, зная их раньше журналистов, он просто хотел посмотреть спортивную рубрику, чтобы узнать, как сыграла футбольный матч команда Дартмута.
Его худощавое с желтым отливом лицо разом побелело, и даже шофер заметил это.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, да. Конечно, — поторопился ответить Смит. Он поправил серый жилет своего серого костюма. Всю свою жизнь он имел дело с чрезвычайными ситуациями. Поэтому-то его и выбрали для этой работы. Но такого он не ожидал. Тем более — в газете.
Только тремя днями раньше Смит был в Белом доме и, говоря с Президентом, заверил его, что КЮРЕ — надежно законспирированная организация.
— Не сомневаюсь, вам известно, какой вой поднимет пресса, разнюхав что-нибудь про вас? — сказал Президент. — Особенно в мое правление. Им не важно, что не я заварил кашу.
— Безопасность, сэр, — для нас важнее всего, — заверил его Смит. — Знаете ли вы, как мы изначально обезопасили себя, выбрав исполнителя?
— Нет.
— Мы взяли обреченного человека. Его подставили не без нашей помощи и приговорили к смерти за преступление, которого он не совершал. Тут мы вмешались и устроили так, что он остался жив, и тогда уже занялись его подготовкой. И вот теперь человек, который нигде не значится живым, работает на организацию, которая тоже официально не существует.
— Но если его подставили, почему он не затаил на вас обиду?
— Затаил.
— И почему же тогда не порвал с вами?
— Такой уж он человек, — сказал Смит. — Поэтому на нем и остановились. Он патриот, сэр, и ничего не может с этим поделать.
— А старик? Тот, о котором вы говорили, что ему далеко за восемьдесят?
Президент не смог сдержать улыбки.
— Он, конечно, не патриот, — ответил Смит. — Во всяком случае, судьба нашей страны ему глубоко безразлична. Думаю, он и пальцем бы для нас не пошевелил, если бы золотой дождь иссяк. Но он привязался к ученику. Тот тоже любит его, как отца. Они всегда вместе.
— Тот, что постарше, лучше как профессионал? — спросил Президент, широко улыбаясь.
— Не уверен.
— Уверен — лучше, — сказал Президент.
— Сомневаюсь. Они сами, конечно, знают, кто из них чего стоит, но мне трудно ответить, — сдержанно проговорил Смит.
— Значит, нет никакой опасности, что они могут засветиться? — спросил Президент.
— Кто может за что-нибудь ручаться в этом мире? Но думаю, вы можете положиться на нас. Наша сила — в полной конспирации.
— Спасибо, Смит. И еще спасибо за то, что вы выполняете свою трудную работу без всякой поддержки, в одиночку. Вижу, что мои предшественники были правы. Эту лямку у нас тянут лучшие.
— Можно попросить вас об одной вещи? — спросил Смит.
— Конечно.
— Естественно, что я всегда явлюсь по вашему первому зову. Но предупреждаю, что каждая встреча, пусть даже тайная, — большой риск.
— Понимаю, — сказал Президент.
— Если так, сэр, — холодно произнес Смит, — то, пожалуйста, в дальнейшем воздержитесь от ненужных контактов, когда вы всего лишь хотите выяснить, все ли в порядке, а затем сделать мне пару комплиментов. Случись какая беда, вы сразу же узнаете о ней, потому что группа тут же перестанет существовать. Я сразу же, как и было задумано, распущу ее.
— Мне просто хотелось сказать вам, как высоко я ценю вашу работу.
— Всем нам чего-нибудь хочется, сэр, но когда несешь ответственность за чужие жизни, приходится контролировать себя, — произнес Смит.
Предшественники Президента правильно оценили и еще одно качество Смита. Они называли его самым сухим и расчетливым тайным агентом, которого когда-либо носила земля. Президент вымученно улыбнулся.
У Смита осталась в памяти эта улыбка, за которой Президент пытался скрыть обиду. Смит не хотел ранить его самолюбие, но конспирация — превыше всего. Если группу разоблачат, это будет фиаско во всех отношениях, так как будет означать, что Америка не может существовать, не нарушая собственные законы.
Строгая секретность. Это главное.
И вот теперь Смит в Бостоне, раскрыв газету, видит рядом со спортивной хроникой в разделе частных объявлений знакомое лицо — раскосые глаза, клочковатая борода. Чиун! Он публично призывал покончить с убийцами-любителями.
Лицо Чиуна — в газете! И сотни тысяч людей видят его.
Смит прочитал объявление несколько раз, прежде чем пришел в себя. О Римо и КЮРЕ — ни слова. К счастью, Чиун никогда толком не понимал, чем они занимаются. Смит не сразу заметил, что газета дрожит в его руках. Он тщетно пытался унять дрожь. Лицо, которое никто не должен был знать, смотрело на него с газетной полосы. И этот нелепый призыв: “Покончим с убийцами-любителями!”
Смит уронил газету на заднее сидение такси. Ему мерещилось самое худшее. Направленные на Чиуна телевизионные камеры. И где-то сзади — Римо. А вот это уже будет концом всему — лицо Римо на телеэкране. КЮРЕ — конец, и все из-за дурацкого объявления в газете.
Смит попытался взять себя в руки. В гостиницу сразу ехать нельзя: его появление в телевизионном кадре только ухудшит положение. Он попросил отвезти его в приличный ресторан, в миле отсюда, на Ньюбери-стрит. Там он заказал себе салат и чай и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Когда в гостинице взяли трубку, он сказал, что хотел бы поговорить лично с постояльцем отеля Римо. И больше ни с кем.
