— Для вас это впервые, для нас это было предназначением в течение многих веков, — пояснил Чиун.
— Первое, что я хочу, чтобы вы сделали, это обследовать Овальный кабинет.
— Мы уберем его там? — спросил Чиун.
— Не обязательно, — ответил Смит.
— Мы изберем более уединенное место. Пока он спит.
— Возможно, — сказал Смит. — Сначала я хочу его кое от чего защитить.
— Разумеется, — согласился Чиун. — Но позвольте мне предложить что-то, что выдержало испытание временем.
Он обратил внимание на то, что кабинет Смита очень маленький и тесный. Но так было всегда. Он надеялся, что Смит не превратится в одного из тех императоров-безумцев, которые отказывали себе в удовольствии сполна насладиться величием и славой и вели жизнь умеренную и скромную. Работать на Чингисхана, который управлял страной, не слезая с седла, было просто невозможно, а день, когда изумительная цивилизация Багдада пала под ударами его меча, стал самым печальным днем в истории Синанджу.
Но когда имеешь дело со Смитом, ничего нельзя сказать заранее. Он совершенно непостижимый человек.
— Нет. Послушайте, чего я хочу. Мы попытаемся защитить президента от воздействия некоего вещества. Если нам это не удастся, тогда, и только тогда я, может быть, прикажу вам сделать то, что вам придется сделать. Но я не хочу, чтобы в этой стране произошло еще одно покушение на президента. Я хочу, чтобы это выглядело как сердечный приступ. Можете вы это исполнить?
— Сердечный приступ — это одно, апоплексический удар — это нечто совсем иное. Мы можем уронить президента просто идеально, так что у него будут сломаны именно те кости, какие надо, а лицо останется нетронутым, чтобы можно было похоронить, его на виду у всей страны. Я бы посоветовал вам поступить именно так, — сказал Чиун. — У нас есть заранее заготовленная речь, которую можно перевести на английский язык. Вы заверите всех, что будете продолжать его мудрую политику, разве что будете более терпимы, но в то же время и более жестким в обеспечении безопасности страны и ее народа. Людям нравится слышать такое. Это всегда вызывает одобрение в народе. Очень хорошая речь, чтобы с нее начать свое правление.
— Вы не вполне понимаете. Давайте лучше пока обследуем Овальный кабинет. Я ищу вещество, которое способно лишить человека памяти. Как мне кажется, небольшую дозу президент уже получил. Это случилось здесь, в этом кабинете. Я опасаюсь того, что может произойти, если вы к нему прикоснетесь, так что не прикасайтесь ни к чему.
— Вы имеете в виду яды, которые проникают сквозь кожу? О нас не беспокойтесь.
— Вы хотите сказать, что Римо тоже имеет защиту от этого.
— Когда организм находится в наивысшей точке, то человек способен контролировать кожу так же, как и легкие, — объяснил Чиун.
— Понятно, — отозвался Смит. — Но Римо не был в наивысшей точке.
— С ним все в порядке? — спросил Чиун.
— Да, — ответил Смит. Никогда раньше ему не приходилось лгать ни Римо, ни Чиуну. — С ним все прекрасно.
Смит не хотел, чтобы Чиун отвлекался.
— Простите, а не могли бы вы, пока находитесь в Белом Доме, носить что-нибудь менее яркое, чем красное с золотом кимоно. Я знаю, что это кимоно, в котором подобает являться ко двору, но я бы предпочел, чтобы вас тут поменьше замечали.
— До тех пор, пока не настанет наше время? — спросил Чиун.
— Если нам придется устранить президента, я бы хотел, чтобы вы удалились и забрали с собой Римо.
— Но как вы будете править?
— Вы все поймете в свое время, — пообещал Смит.
— Великий император — таинственный император, ибо кому дано знать те чудеса, которые он творит, — произнес Чиун.
По правде говоря, императоры, окружавшие свои действия тайной, обычно добивались успехов на короткое время, а потом их империи просто разваливались на части, потому что никто не знал, что делать.
Чиун обследовал Овальный кабинет на предмет наличия в нем странных веществ. Таковых он обнаружил сорок, начиная с синтетической материи, из которой были пошиты флаги, и кончая пластиковым покрытием стола.
— Мы ищем такое вещество, которое лишает людей памяти.
— Джин с запахом оливок, — сказал Чиун.
— Нет, не спиртной напиток. Нечто, что полностью стирает память.
— Живая смерть, — понял Чиун. — Вы хотите избавить императора от страданий.
— Нет. Люди бывают счастливы, когда все забывают. По-моему, боль — это то, что приходит с опытом.
— И боль, и радость — и то, и другое лишь иллюзия, о великий император Смит, — пропел Чиун. Белые нынче любят подобные высказывания. Они почему-то думают, что в них содержится что-то мудрое.
Даже Рубин был вынужден признать, что план Беатрис просто великолепен, и по сути — единственный выход.
— Он хотел воины, теперь он получит войну. Все наши проблемы проистекают из того, что мы не хотели воевать.
— Ты права. Ты права. Когда ты права, ты права, — сказал Рубин.
Он задыхался под тяжестью чемоданов в аэропорту Нассау. Им легко удалось покинуть Америку. Они просто-напросто воспользовались своими фальшивыми паспортами, а деньги пронесли с собой в самолет.
Перед тем, как предъявить чемоданы для рентгеновского просвечивания, Рубин упаковал деньги в фибергласс, отчего на экране они смотрелись как запиханные комом свитера.
Но в Нассау все прибывающие на Багамы должны были открыть чемоданы для таможенной инспекции. В здании аэропорта было жарко, на стенах висели плакаты, рекламирующие ром и разнообразные развлечения. Карибское солнце светило ярко, как тысячи флюоресцентных ламп, — чересчур ярко, чтобы американцам такое освещение казалось естественным.
Таможенник увидел нечто упакованное в фибергласс и вежливо поинтересовался, что это такое. Ему надо было быть бдительным, чтобы никто не провез в страну наркотики или оружие.
Рубин объяснил, что это подарок его добрым друзьям на острове, новый материал, облегчающий строительство домов.
— Технология из открытого космоса, — добавил Рубин.
— Перестань нести околесицу про свою планету Аларкин, а то нам крышка, — оборвала его Беатрис.
Она спросила таможенника, где можно купить лосьон для загара, а за то, что он все очень любезно объяснил, дала ему десять хрустящих стодолларовых бумажек.
— Добро пожаловать на Багамы — вам и вашему изобретению из открытого космоса, — сказал таможенник.
Но Беатрис и Рубин не стали задерживаться в Нассау. Они наняли маленький самолет и вылетели на остров Эльютера, представляющий из себя длинную полосу коралловых рифов и песчаных пляжей, со множеством маленьких деревушек, в каждой из которых было не более двух магазинов. На острове было явно не более десяти тысяч жителей, а если присмотреться повнимательнее, то можно было сказать, что и не более трех.
— Это слишком много для наших планов, — заявила Беатрис. — Слишком большой остров. Люди могут создать для нас проблемы.
Рубин посмотрел на карту. Он ткнул пальцем в еще более крохотный островок, до которого с Эльютеры
