— Нет, — возразил Смит. — Я намеренно использовал другое слово. Таким образом я просто стер наши запасные файлы на Сен-Мартине.
— Вы и впрямь закрываете лавочку? — неуверенно произнес Римо.
Смит набрал другое слово. Опять появилась надпись: «НАБЕРИТЕ ПАРОЛЬ».
На этот раз набранное слово было «МОД».
«ПАРОЛЬ НЕВЕРЕН», — ответил экран.
— А теперь «Фолкрофт»? — догадался Римо.
Смит поднялся и запер чемоданчик.
— Боюсь, что да.
— Все так просто?
— Это часть нашей системы безопасности, — пояснил Смит. — Сейчас, когда в компьютерную сеть можно проникнуть по простой телефонной линии, мне пришлось применить особую систему защиты информации. Файлы КЮРЕ доступны только в случае набора кодового слова. Неправильно набранный пароль автоматически отключает систему. А те слова, что я только что набрал, навсегда стирают информацию из памяти машины.
— Имя и прозвище вашей жены? — удивился Римо. — Разве это не рискованно?
Что, если бы ими воспользовался посторонний человек?
— В том-то и смысл. Чаще всего в качестве кодового слова выбирают как раз имя жены. Знать эти два имени мог только тот, кто знает меня. То есть использование этих слов уже само по себе должно означать, что мы раскрыты. А в таком случае информацию надлежит уничтожить, а заодно и организацию распустить.
— Ах, вот оно что, — протянул Римо.
— Это не все, — мрачно изрек Смит. — Вместе с файлами устранить следует и меня.
В местечке Рай под Нью-Йорком установленный и цокольном помещении санатория «Фолкрофт» вычислительный центр несуществующей — прежде формально, а теперь и фактически — организации под названием КЮРЕ продолжал работать. Компьютеры получили из Синанджу по высокочастотной связи сигнал и запросили в ответ пароль.
После паузы пароль был получен. Компьютеры тихонько пожужжали и запросили повторно. Они ждали верного буквенного сочетания или неверного, что очистило бы машинную память от всей информации. Жесткий диск ритмично пощелкивал. На мониторах моргали огоньки. Машины ждали.
Потом вдруг погас свет.
— О Господи! — застонала миссис Микулка, которая в этот момент сидела у себя за столом несколькими этажами выше.
Ну, конечно. Это, должно быть, монтер.
Она пешком спустилась в подвал, поскольку лифты тоже встали.
Внизу в кромешной темноте монтер, светя себе фонариком, осматривал резервный генератор.
— Что случилось? — спросила миссис Микулка.
— Мне очень жаль, леди. Я попытался подключить эту малютку к сети, и она — бах! — полетела. Вырубилась совсем. Теперь на это уйдет несколько дней.
— Доктор Смит будет вне себя, — пригрозила миссис Микулка.
— Ничем не могу помочь. Этот блок совершенно изношен. Не могу даже понять почему. Ведь он используется как резервный. Так?
— Так.
— Наверное, купили уже не новым. Он изношен донельзя.
— Это неважно, — сказала миссис Микулка. — Скажите лучше, как нам быть с электричеством? Ведь у нас здесь больные!
— Это не проблема. Сейчас переключу на основную сеть. Минутное дело.
Миссис Микулка ощупью вернулась на место, мысленно придумывая оправдания для мистера Смита.
Свет опять зажегся.
В цокольном помещении, за бетонной стеной, совсем рядом с резервным генератором, возобновил свою работу секретный вычислительный центр. Компьютеры стали ждать пароля.
Когда по прошествии нескольких минут кодовый сигнал не поступил, машины вернулись к обычному режиму работы и принялись вновь аккумулировать данные о состоянии преступности в стране, чем занимались на протяжении последних двадцати с лишним лет.
Глава 15
Русские явились точно на закате. На краю Синанджу остановилась кавалькада из пяти «Чаек», возглавляемая «ЗИЛом». При виде увешанных оружием людей в военной форме жители селения в страхе попрятались по домам.
Один русский был в зеленой форме чекиста, другие — и черных мундирах, которых Римо раньше видеть не приходилось. Он бросился к сокровищнице и ворвался к Чиуну.
— Чиун, — заявил он, — я не намерен на это спокойно взирать.
Чиун свернул и протянул Пульяну свиток, делая ему знак выйти.
— Тебе нет надобности ни на что взирать, эгоист ты эдакий, — сказал он тихо. — Все произойдет независимо от тебя.
— Папочка, надо дать им отпор!
Чиун устало покачал головой.
— Я не могу.
— Тогда это сделаю я! Их не больше десятка. Раз плюнуть!
— Да, — ответил Чиун. — С десятью ты справишься легко. А что станешь делать со следующим десятком? И с двумя десятками, что объявятся здесь, когда эти не вернутся? А за ними — легион? Нас не трогают пхеньянские псы, но они не больше чем жалкие вассалы русского медведя. И этот медведь не уймется, пока не набьет себе брюхо. Какие бы штабеля из русских тел мы ни громоздили на площади, дабы продемонстрировать свою мощь, кончится все тем, что мое селение прекратит свое существование. — Чиун горестно покачал головой. — Нет. Будь что будет!
— Ерунда! — сказал Римо.
— Когда-то Мастер Синанджу состоял на службе у одного императора, и когда этот император проиграл очередную войну, то его добро перешло в собственность победителя. Но этого бы не случилось, окажись Мастер Типи на месте в самый критический момент. Я не рассказывал тебе эту историю, Римо?
— К черту твои истории! Если я остаюсь в Синанджу, то ты тоже никуда не поедешь.
— Ты принял решение?
Римо скрестил руки на груди и категорическим тоном объявил:
— Однозначно.
— Замечательно! Тогда давай сюда меч Синанджу. Быстро! Пока русские не вломились в дверь.
Римо снял с почетного места на стене двуручный меч с инкрустированным драгоценными камнями эфесом и лезвием больше двух метров длиной. Потом подошел к Чиуну и двумя руками подал ему меч, держа его лезвием к себе.
— Я не собираюсь его брать, — сердито сказал Чиун. — Быстро отсеки мне голову.
И Мастер Синанджу нагнулся, подставляя Римо старческий затылок.
— Нет! — в ужасе отшатнулся тот.
— Руби! — приказал Мастер Синанджу. — Если ты готов избавить меня от горечи изгнания, то освободи и от позора. Я не хочу осознанно нарушать свой священный долг! Подари чистую смерть Мастеру, который вернул тебе жизнь!
— Ни за что!
— Но что тебя останавливает, сын мой? Всего один удар — и ты свободен от всяких обязательств передо мной и моим народом! — Римо уронил меч. Его душили слезы. — Ты смог бы вернуться на родину. И взять с собой Ма Ли, если захочешь.
— Не могу. Я тебя люблю.
— Значит, плохо любишь, если не хочешь избавить меня от ненавистной обязанности, — сказал Мастер
