— О какой ситуации идет речь? — немедленно последовал вопрос.
Президент почувствовал, что лоб его покрывается холодным потом. Он успел произнести только первую фразу из заготовленного десятиминутного выступления — и уже вопросы начали сыпаться на него, словно камнепад. Заткнуть глотку этому писаке или пускай уж спрашивает...
— Да, какая именно ситуация? — еще голос откуда-то справа.
Президент решил твердо придерживаться заготовленного текста.
— Текущая ситуация, — твердо произнес он.
Пресса наградила его недоуменными взглядами.
— Господин президент, — подала голос средних лет дама, — не могли бы вы рассказать о ваших проблемах с алкоголем?
— Каких еще проблемах? — удивленно вскинул брови президент.
Дама не ответила. Она уже строчила в блокноте ответ главы государства.
На лице президента мелькнуло выражение ужаса.
— Так о каких проблемах вы говорите? — повторил он.
Снова никакого ответа. Представители прессы лихорадочно снимали и записывали.
— Не могли бы вы вернуться к кризису? — на этот раз голос слева.
— О кризисе я ничего не говорил, — нахмурился президент.
— То есть вы отрицаете наличие кризиса?
— Не то чтобы полностью... Но назвать нынешнее положение кризисным у меня тоже нет оснований.
— Тогда как же вы его охарактеризуете? Особенно странным это выглядит ввиду вашего исчезновения после церемонии инаугурации — исчезновения на целые сутки.
— Первая леди знает, где вы провели эту ночь? — Это явно кто-то из женских журналов.
— Безусловно. Она была вместе со мной, — президент еще сильнее нахмурился.
Перья шуршали по блокнотам, как голодные мыши; президент уже начал подозревать, что сказанного для журналистов более чем достаточно. Лучи юпитеров немилосердно пекли макушку; президент чувствовал, как из головы испаряются последние остатки сосредоточенности. Все, что он собирался сделать — это объявить нации, что в первый же день его правления над страной нависла неожиданная опасность; о природе ее говорить пока преждевременно, но ситуация находится полностью под контролем. Вместо этого они полезли в его личную жизнь. Пребывая большую часть своей сознательной жизни в счастливом браке, и еще дольше — на посту профессионального политика, президент был уверен, что ничего личного в его жизни и не осталось уже. А вот поди ж ты...
— Господин президент, по имеющейся у нас информации, стратегическое военное командование привело в состояние повышенной готовности все эскадрильи бомбардировщиков “Б-52”. По какой причине?
— Это не так, — твердо ответил президент. — Информация ложная.
— Тогда как вы объясните вчерашнюю передислокацию частей ВВС?
— Самые обычные учения, — президент пожал плечами. Врать он не любил — по крайней мере, таким беспардонным образом. Однако сейчас главное — не вводить американский народ в панику, а, наоборот, успокоить.
— И они не связаны с предполагаемой угрозой?
— Угроза, увы, не предполагаемая, а вполне реальная.
— Но если она так серьезна, почему вы не объясните сразу, в чем ее суть? Вы не думаете, что те, кто голосовал за вас, имеют право знать об этом?
— Я уважаю права всех и каждого, — посуровел президент.
— Господин президент, не могли бы вы вернуться к вашим алкогольным проблемам?
— Каким еще, к черту, алкогольным проблемам?! — загремел президент.
— Вы уже в третий раз это говорите, — заметил кто-то в задних рядах. — Значит ли это, что вы отрицаете наличие у себя каких-либо проблем с алкоголем, хотя явные признаки их вы обнаруживали во время церемонии инаугурации?
— Полностью отрицаю.
Сливки вашингтонской прессы вновь яростно заскребли в блокнотах, и перед помутненным от ужаса внутренним взором президента предстал заголовок: “Президент отрицает склонность к алкоголизму”.
— Теперь прошу не перебивать меня, — овладел наконец собой президент. — Все, что я хочу сделать — это заверить народ Америки в том, что ситуация полностью под контролем. Никаких оснований для тревоги нет. Проблемой занимаются лучшие умы Пентагона, и...
— Пентагона? Значит, возможность нападения существует?
Президент колебался. Снова врать ему не хотелось, к тому же на сей раз ложь будет совсем уж чудовищной. Особенно если неизвестный враг нанесет удар снова...
— Что вы можете сказать о пожаре в Лафайет-парке? — В главу правительства вцепилась очередная акула пера. — И о взрыве на площадке для гольфа в Вифезде? Существует ли какая-либо связь между этими двумя событиями?
Президент понял, что у него не осталось выбора.
— Как мне сообщили, в Вифезде упал метеорит. А пожар в парке был обыкновенным пожаром.
К удивлению и облегчению президента, его слова явно не собирались ставить под сомнение.
— Могу вам сообщить еще кое-что, — президент почувствовал, что надо ковать железо. — Кое-кто по ту сторону океана не прочь побряцать оружием. Мы знаем, кто именно и чего они пытаются этим добиться. И я хочу заверить американский народ, что нам не впервой справляться с такого рода проблемами. Любителей же подобных маневров хочу предупредить — при следующей попытке с их стороны нами будут приняты ответные меры. И меры жесткие.
— Военного характера, мистер президент?
— Без комментариев.
Черт бы их побрал, подумал он. Ишь, мастера ловушки ставить.
Рядом с президентом возникла сухощавая фигура пресс-секретаря.
— Это все, джентльмены, — раскланялся он, почти силой стаскивая главу государства с подиума.
— Я же еще не закончил! — прошипел президент секретарю в ухо.
— Закончили, господин президент, закончили. Иначе они съедят вас живьем. Идемте, прошу вас. С ситуацией справится отдел информации.
С видимой неохотой помахав представителям прессы на прощание рукой, президент Соединенных Штатов Америки закончил пресс-конференцию. Он с гораздо большим удовольствием показал бы им шиш, но эти кадры немедленно появились бы в вечернем эфире, после чего последовал бы двадцатиминутный разбор смысла президентского жеста и его политических последствий.
Шагая по роскошному ковру, которым был застлан пол Восточного зала, он думал: как могла прийти в голову пресс-секретарю мысль чуть ли не силком утащить президента страны с его первой пресс- конференции? Кем, интересно, этот тип себя возомнил — агентом Секретной службы?
В своем пентагоновском кабинете генерал Мартин Лейбер, выключив телевизор, издал шумный вздох облегчения.
Свою пресс-конференцию президент, конечно, завалил. Начисто. Даже в черно-белом изображении, наверное, было видно, что он зелен, как репа. Хотя эти псы-газетчики рвали его на совесть. Никогда не угадаешь, в какое место вцепятся. Но самое главное — карьеру генерала Лейбера он-таки завалить не сумел. Вот если бы он упомянул, какие именно “умы Пентагона” призваны справиться с ситуацией, тогда бы конечно...
Тогда газетчики впились бы в него, генерала Лейбера, как клещи в бездомную кошку. И высосали бы из него все — биографию, планы на будущее, а главное — подробную, день за днем, историю его служебной карьеры.
Материальчик был бы самый что ни на есть жареный. В частности, всплыло бы, что во время корейской войны генерал Мартин С. Лейбер служил в чине старшего сержанта на базе ВВС в частях второго эшелона и о том, что такое военные действия, руководство подчиненными в бою, ровно никакого понятия не имел. Но когда за два дня до рождественской вечеринки северокорейский снаряд накрыл офицерский склад, где
