Чиун сказал ему, что они любили друг друга две тысячи лет назад. Римо был мастером Лу, а она – жрицей Кали, грозной супругой бога Шивы. И в той жизни, и в этой смерть разъединяет их в миг высочайшего блаженства. Римо старался подавлять память о прошлой жизни, и это ему неплохо удавалось. Вплоть до сегодняшнего дня.
А ведь некогда все казалось таким реальным! Таким красочно-ярким.
Может, он и в самом деле воплощение Шивы? И был когда-то мастером Лу?
– Кто же я такой, черт побери?! – в сердцах буркнул Римо, шагая по песку.
Волны Тихого океана, увенчанные тонкими белыми гребешками, бесконечными рядами накатывали на берег и растекались до полного исчезновения – такие же вечные, как и звезды. Римо мрачно смотрел вдаль.
Волны продолжали свои набеги, звезды продолжали пылать холодным огнем. Кто осмелится утверждать, что дух его не может возродиться в какой-то другой жизни?
– Да пропади все пропадом! – со злостью бросил Римо и двинулся по направлению к дому. Одно можно сказать с уверенностью: Скуирелли Чикейн не бунджи-лама. Вся эта история лишь очередное немыслимое надувательство Чиуна.
Глава 10
Скуирелли Чикейн, поедая вишни в шоколаде, лежала на своей розовой, в виде сердца, кровати.
– Привет, мама. Это я, Скуирл. У меня просто потрясные новости!
– Ты встретила мужчину?
– Нет, сразу четверых.
– Не слишком ли это, дорогая? Даже для тебя...
– Что ты, мама, я совсем о другом. Выбрось из головы всякие грязные мысли. Ко мне явились четверо мужчин с совершенно сногсшибательными новостями.
– Что-что?
– Оказывается, я бунджи-лама. Или что-то в этом роде.
– Скуирелли Чикейн, ты, наверное, перепила бурбона, который отец подарил тебе на Рождество.
– Помолчи, пожалуйста! Ну хоть минутку. Я же сказала тебе, что я сорок седьмое воплощение бунджи- ламы. Более того, во мне как бы воплотились все бунджи-ламы, начиная с года Деревянного Дракона. Не спрашивай даже, сколько веков назад это было. Более того, бунджи-лама – рам-пам-пам-пам-пам-пам – воплощение самого Будды!
– Этого безобразного толстобрюхого бога с длинными мочками ушей?
Скуирелли посмотрела на свои розовые ногти.
– Я еще не знаю точно, какого именно Будды. Не перебивай меня, пожалуйста. Я так взволнованна, что едва могу говорить...
– Скуирелли, дорогая, если ты считаешь себя воплощением какого-то языческого бога, значит, у тебя не все дома. Перестань, пожалуйста, хихикать и соберись с мыслями. Как ты можешь представлять собой целое сборище каких-то там лам, когда ты уже на весь свет раззвонила про свои прежние воплощения.
– Ну подумай сама, мама, это событие, возможно, планетарного значения, чтобы его могла постичь женщина, которая выезжала из Виргинии лишь однажды – для негласного удаления матки.
– Не приплетай сюда мою операцию! Если хочешь, можешь верить во всю эту чепуху. Впрочем, здравый смысл подсказывает, что человек проживает не одну жизнь. К сожалению, ты, видимо, чего-то недополучила в детстве.
– К твоему сведению, они весьма убедительно все доказали. У меня нет и тени сомнения.
– И как же им это удалось?
Скуирелли, поджав под себя ноги, с удивлением заметила, что левую ногу ей пришлось подтянуть рукой. Возможно, она даже ощутила бы боль, если бы не бренди, которым были начинены вишни в шоколаде. Актриса уже принялась за вторую коробку.
– Ты в курсе, что я получила «Оскара» за «Постижение медиума»? В этом фильме я играла роль пожилой родственницы, которая все время сует нос не в свое дело. Имя ее я называть не буду, скажу только, что она очень походит на твою мать.
– Ну?
– Случилось так, что этот самый «Оскар» как две капли воды похож на тибетского идола. Последний бунджи-лама, мой предшественник, предрек, что этого самого идола найдут именно у меня, его преемницы, с которой ты сейчас имеешь честь разговаривать. Не правда ли, просто поразительно! Я обо всем заранее позаботилась, и заметь, я была мужчиной.
– Скуирелли, ты, наверное, перебрала наркотиков. Может, вызовешь врача?
– Похоже, мои перевоплощения тебе покоя не дают. А помнишь ту бесстыжую женщину, которая делала вид, будто ей известно все на свете, героиню фильма «Письма из ада»? Я в этом фильме не играла, а просто копировала тебя.
В трубке громко щелкнуло.
– Так-то вот! – злорадно воскликнула Скуирелли. – Можешь вешать трубку сколько угодно! Мне наплевать. Ты моя мать только в этой жизни. Надеюсь, ты умрешь и возродишься шелковичным червем.
Телефон зазвонил вновь.
