ногтями.
— Пожалуйста, не надо! Это самоубийство!
— Чего вы так печетесь обо мне? А на него вам почему-то наплевать, — бросил Римо, указывая на мастера Синанджу.
— Он старый, все равно скоро умрет. А ты молод, силен, сперма тебя так и распирает.
— Сперма?
— Именно. И для нас это очень важно.
— Ладно, свяжетесь со мной на обратном пути, — произнес Римо и ловко спрыгнул прямо на трап несущегося рядом грузовика.
Следом за ним в легком грациозном прыжке опустился мастер Синанджу.
Грузовик помчался к зданию аэровокзала и притормозил у огромной воронки, по всей видимости, от артиллерийского снаряда. Оттуда все еще валил дым, затеняя медно-красное полуденное солнце.
Римо с Чиуном вошли в битком набитый беженцами зал ожидания. Доставивший их самолет уже поднялся в воздух и летел прочь. По нему палили из зенитных установок.
Поблизости не было ни одного такси. У выхода выстроились в ряд худые плешивые верблюды с пробитыми пулями седлами.
Чиун подошел к мужчине, который, по всей видимости, распоряжался этим «транспортом», и заговорил с ним на беглом суахили.
— Я на верблюде не поеду! — спохватившись, крикнул ему Римо.
Мастер Синанджу даже не оглянулся. Судя по всему, беседа перешла в другую плоскость. Голоса звучали все громче и раздраженнее. Собеседники торговались бы часа два, а то и три, если бы один из верблюдов вдруг не плюнул на сандалию Чиуна.
Испустив пронзительный вопль, мастер Синанджу заходил кругами, с негодованием тыча пальчиком в бессовестного верблюда, затем в бессовестного владельца верблюда и, наконец, снова в верблюда. Его тоненький голосок перешел в сплошной визг.
Наконец он подошел к ученику, ведя за собой на толстой веревке бессовестного верблюда.
— У нас есть транспорт, — объявил он.
— Какой транспорт! Это всего лишь плюющийся верблюд.
Верблюд не замедлил подтвердить слова Римо и выпустил целый поток слюны в придорожную грязь.
— До ездока ему не доплюнуть, — возразил учитель.
— Не скажи. И потом, я прекрасно видел, на какое жульничество ты пустился. Все видел!
— Зато мне сделали скидку за оскорбление.
— Как же, как же! Ты понял, что верблюд плюется, и сам нарочно подставил ногу.
— Перестань! Меня оскорбили!
— Не надо! Раз сумел подставить ногу, мог бы с таким же успехом и убрать ее. И не подходить слишком близко.
— Я предложил хозяину на выбор: или одолжить на время животное без всякой платы, или вытереть мне сандалию бородой.
— Можешь не продолжать. — Римо мрачно поглядел на верблюда. Тот в свою очередь уставился на него. В черной, словно резиновой пасти перекатывалось что-то темное, вонючее и совершенно несъедобное с виду. Римо торопливо отступил в сторону.
Не успел он остановиться, как верблюд изрыгнул целый поток зеленой слюны. А затем снова принялся жевать.
— Я не поеду на этом грязном животном!
— Как угодно, — заметил Чиун. — Можешь купить себе другого, на собственное усмотрение.
— Я вообще не желаю ездить на верблюдах! Они воняют, они грязные и невоспитанные!
— Тогда пойдешь пешком, — согласился мастер Синанджу и сделал верблюду знак опуститься на колени. К удивлению Римо, животное тут же послушно подчинилось.
Кореец, ловко и удобно устроившись в седле, причмокнул губами, и верблюд с неожиданной грацией поднялся.
И зашагал. Римо последовал за ним.
Оказалось, что шагать возле двигающегося верблюда занятие не слишком благодарное. Если идти впереди, животное непременно постарается попробовать на вкус футболку, шагать сбоку — значит провоцировать его на плевки, а в хвосте и вовсе можно угодить под струю полужидких испражнений или же вонючих газов.
Да и город тоже не радовал глаз. Похоже, он совсем недавно пережил ряд сражений. Кругом одни развалины. Сквозь перебитые в домах стекла на них взирали испуганные лица. Стены зданий почернели от гари.
Внезапно путь им преградил грузовик-пикап с закрепленным в кузове пулеметом 35-го калибра. Перфорированный ствол повернулся и нацелился на Римо. Кто-то грубо пролаял непонятные слова на суахили.
Римо поднял руки, показывая, что не вооружен, и спокойно двинулся навстречу грозному орудию, словно это был водопроводный шланг. Протянул бумажник. Коричневая рука тотчас жадно схватила его, но Римо в сотую долю секунды резким рывком вернул его обратно.
Чернокожий солдат в красном берете разозлился и опустил руку на спусковой крючок.
Лента с патронами дернулась и поползла.
В ту же секунду Римо заткнул дуло рукой.
Пулемет как бешеный завертелся на стальном треножнике, и первая же пуля вылетела из плюющего огнем дула под углом 180 градусов.
Солдат вскрикнул от удивления и тут же умолк, сраженный своими же пулями.
Оказалось, он был не один. Из кабины тотчас выглянули другие мятежники. Римо решил продемонстрировать им, как хрупки и уязвимы их барабанные перепонки. Он стал хлопать их ладонями по ушам, от чего в головах солдат загремел нескончаемый гром.
И они тут же со звоном в ушах умчались прочь.
— О'кей, — хмыкнул Римо, когда они продолжили свой путь по Ногонгогу. — За каким чертом нас понесло в эту дыру?
— Мы приехали за золотом, — ответил Чиун, озирая окрестности с высокой спины верблюда.
— За золотом?!
— Ты что, не видишь, здесь происходит революция?
— Смахивает скорее на разруху в результате землетрясения под аккомпанемент автоматных очередей.
— Местный народ перманентно бунтует. Головы здешних правителей вот-вот полетят с плеч. Союзники меняются как перчатки. Короче, революция в разгаре, а там, где революция, всегда есть золото или сокровища, готовые сменить хозяев.
— Так, значит, мы охотимся за золотом и сокровищами?
— Не мы. Ты.
— И, найдя, я волен оставить добычу себе?
Чиун кивнул.
— Да. Если удастся завладеть всем этим, не поплатившись жизнью.
— Неужто какое-то несчастное золото стоит того, чтобы отдать за него жизнь?
— Возможно. Но таково мнение обычных людей.
— И ко мне, стало быть, никакого отношения не имеет?
Учитель покачал головой.
— Конечно, нет.
Они добрались до президентского дворца, расположенного на южной окраине города, там, где на Ногонгог надвигались джунгли. С виду резиденция напоминала гигантский торт из мороженого, стоящий на самой окраине тропического леса. Кроме того, это было единственное в столице здание, не пострадавшее от рук повстанцев.
