— Я принес своему предку печальную весть, — мрачно ответил Чиун. Сухой пыльный ветерок трепал его жидкую, клочковатую бороденку.
— Что за весть такая?
— Я сообщил ему, что из-за ослиного упрямства двух его потомков он навеки обречен лежать в беспросветном мраке пещеры.
Стараясь не выходить из себя, Римо возразил:
— Помнишь, я встретил Коджонга там, в загробном мире? Он чувствует себя отлично!
— Его прах тоскует по родной земле и жаждет вернуться в милую Корею. Я пытался все объяснить твоему отцу, непокорному упрямцу, но, видно, от жизни в здешних суровых краях его уши засыпало песком, а сердце обратилось в камень.
— Но ведь это и есть родная земля Коджонга! Он пришел сюда за много лет до появления Колумба. Здесь он жил, здесь умер. Уверен, его кости вполне мирно и счастливо покоятся в этой земле.
— Так-так! Сказано настоящим двуличным краснокожим, который всегда думает одно, а говорит другое...
— Ну хватит! К тому же так говорят отнюдь не краснокожие, а наоборот, белые люди.
— Так ведь и ты наполовину белый! Твоя мать была белой женщиной. Значит, твое двуличие предопределено еще матерью.
— Если ты собираешься оскорблять мою мать, нам не о чем больше разговаривать! — сердито произнес Римо.
— Все равно ты белый! И не отрицай!
— Белый. А еще во мне течет кровь племени Сан Он Джо, корейская кровь и, возможно, кровь индейцев племени Навахо. Как говорит Санни Джой, во мне есть немного ирландской, итальянской и испанской крови. Может, и еще какая-нибудь, ведь неизвестно наверняка, кем были предки моей матери.
— Иными словами, беспородная дворняжка — вот ты кто!
— Ну спасибо! Ты столько лет всячески старался внушить мне, что я наполовину кореец, а теперь, когда мы оба убедились в этом, ты снова тычешь мне в лицо моей принадлежностью к белой расе!
— Я говорю то, что есть на самом деле, — буркнул Чиун.
— А разве самый первый мастер Синанджу не был японцем по происхождению?
Учитель аж надулся от праведного гнева.
— Гнусная ложь! Этот слух пустили ниндзя, чтобы привлечь на свою сторону истинных почитателей восточных единоборств!
Римо отвернулся и произнес:
— Ладно, забудем.
Немного подумав, Чиун, понизив голос, отозвался:
— Римо, нам пора уезжать из этих безлесых краев.
— Нет, я останусь.
— Надолго?
— Пока не знаю. Мне здесь нравится. Простор, красота, и нет никаких телефонов.
— У Смита есть для нас работа.
Ученик удивленно взглянул на учителя.
— Ты что, разговаривал с ним?
— Нет. Но у него всегда найдется работа для Дома Синанджу, который никогда не позволяет себе прозябать в праздности. Тем более что надо поддерживать не одну деревню, а целых две!
— Только не морочь мне голову! Дела племени идут отлично. У Санни Джоя много денег, его люди в состоянии прокормить себя и свои семьи.
Чиун негодующе выпрямился в седле.
— Но в пустыне не водится рыбы! — воскликнул он.
— Ну и что?
— И уток что-то я здесь не видел.
— Поясни, пожалуйста, — попросил Римо.
— Нельзя же жить на одном рисе!
— А я и не живу.
При этих словах ученика Чиун вздрогнул и тревожно спросил:
— Надеюсь, ты не ел свинину?
— Конечно, нет!
— А говядину?
— Знаешь ведь, что я уже давно не употребляю в пищу говядину.
— Тогда что ты ел, кроме риса?
— Пусть это останется тайной, моей и моих предков.
Мастер Синанджу критически окинул ученика оценивающим взглядом и слегка подался вперед.
— Цвет твоей кожи слегка изменился.
— И неудивительно. Я много времени провожу на солнце, теперь моя кожа начинает темнеть.
— И белки твоих глаз уже не такие чистые, как рис.
— На глаза пожаловаться не могу, — буркнул Римо.
— Я вижу, они слегка пожелтели.
Отвернувшись, ученик притворился, что с большим интересом наблюдает за краснохвостым ястребом, парящим в потоках восходящего воздуха.
Чуть ли не вплотную приблизившись к ученику, Чиун осторожно потянул носом воздух.
— Кукуруза! — завопил он через секунду. — Твое зловонное дыхание отдает кукурузой! Ты ел эти мерзкие отбросы, этот корм грязных свиней! Не удивлюсь, если завтра ты будешь, стоя на коленях, выкапывать из земли картофельные клубни и пожирать их прямо сырыми!
— Чем тебя не устраивает маис, который выращивает племя Сан Он Джо? У маиса отличный вкус!
— Ты не должен есть кукурузу!
— Но ведь Ко Джонг О тоже ел кукурузу.
— Кто смеет так гнусно лгать?
— Санни Джой сказал. Все вожди племени употребляли в пишу маис, в том числе и великий предок Ко Джонг О!
— Во-первых, его звали Коджонг, а во-вторых, маису не хватает добротности, чтобы стать основной пищей мастера Синанджу.
— Очень может быть, но смесь маиса и риса на вкус просто превосходна! Я не ел кукурузы лет двадцать.
— Я запрещаю тебе есть маис!
— Слишком поздно. Я уже успел пристраститься к нему и не собираюсь возвращаться к строгой рисовой диете.
— Ну и не надо. Тебе позволено также есть рыбу и уток.
— Ты же знаешь, я никогда не любил уток, — скривился Римо. — И ем их только для того, чтобы перебить вкус рыбы, а потом снова принимаюсь за рыбу, потому что утиный жир противно обволакивает язык.
— Если ты будешь питаться маисом и рисом, исключив из рациона рыбу и уток, то очень скоро ослабнешь и в конце концов умрешь. Что тогда будет с Домом Синанджу?
— Ничего. Он, как всегда, останется в Северной Корее.
— Мне не нравится, как ты отзываешься о Жемчужине Востока.
— Послушай, у меня есть отличная идея! — воскликнул Римо.
Чиун подозрительно сузил глаза:
— И что же это за идея?
— Почему бы нам не перевезти всех твоих людей сюда?
— Сюда?! Они скорее умрут от голода, чем согласятся жить в пустыне.
— Если Дом Синанджу не станет оказывать им регулярную финансовую помощь, они действительно
