— Но не так сильно, как мы ими, — возразил Чиун.
— Может, как-нибудь все образуется, — отозвался ученик.
Передавали погоду, когда зазвонил телефон.
— Должно быть, Смит, — вскочил на ноги Римо.
— Вырази ему сожаление, но не извиняйся, — бросил мастер Синанджу.
— А какая разница?
— Синанджу никогда не извиняется, но в определенных ситуациях мы, бывает, выражаем сожаление.
Голос Харолда В. Смита звучал так, будто глава КЮРЕ только что закончил пробежку.
— Римо, я рад, что вы вернулись.
— Спасибо, мы тоже.
— Вы срочно нужны мне по очень важному делу. Немедленно приезжайте.
— Зачем? — осторожно поинтересовался Римо.
— Мастер Синанджу знает арабский, я же никак не могу заставить работать программу перевода с арабского.
— Гм...
— Пожалуйста, поспешите, Римо. Дело не терпит отлагательств.
И Смит положил трубку.
— Мы нужны в «Фолкрофте», — сообщил Римо мастеру Синанджу.
— Я слышал, — отозвался тот, поднимаясь с татами.
— Тогда ты слышал и то, что Осака даже не упоминалась.
— Несомненно, Император собирается застать нас врасплох. Надо сочинить историю, в которую он поверит, Римо. Что-нибудь грандиозное, но правдоподобное.
Ученик подавил усмешку.
— Может, пусть наши документы съела собака?
— Какая еще собака?
— Мы купим ее по дороге.
— Чепуха какая-то.
— Слушай, Смит явно обеспокоен. И он к тому же просил тебя перевести что-то с арабского. Сейчас, вероятно, Осака его очень мало интересует.
— Прекрасно. Но если Император будет нами недоволен, то тебе как ученику Верховного мастера Синанджу придется броситься на меч.
— Но у меня нет меча, — удивился Римо и выключил телевизор.
— Мы купим его по дороге в крепость «Фолкрофт», — многозначительно проговорил Чиун.
Глава 9
Харолд В. Смит вполголоса ругался на чем свет стоит. Обычно обитатели Новой Англии очень любят употреблять крепкие словечки, а глава КЮРЕ, происходивший из вермонтских Смитов и обучавшийся в Дартмуте, несомненно, к ним относился.
Впрочем, он уже много лет подряд сдерживал свое желание выругаться. Прежде всего, считал Смит, богохульство — пустая трата времени. К тому же невежливо и бессмысленно. А самое главное — весьма неприлично, особенно в женском обществе.
В последний раз глава КЮРЕ выругался вслух, когда прочитал, что старый гимн его колледжа, «Мужчины из Дартмута», под давлением женской части обитателей кампуса[3] сменил название на «Альма-матер» и из него были изъяты все упоминания о половых признаках.
Смит узнал об этом из бюллетеня для выпускников, который просматривал, сидя в своей гостиной.
— Черт бы их всех побрал! — взорвался он тогда. Его жена Мод чуть не упала со стула. Смиты уже давно не садились вместе на диван. Миссис Смит теперь смотрела телевизор, а мистер Смит читал. Вот так они проводили досуг.
Мод сурово отчитала Харолда за его язык, и тот смущенно извинился. Весь вечер он очень переживал, что потерял над собой контроль, а на следующий день твердо решил ровно вполовину сократить свои ежегодные пожертвования Дартмуту.
Сейчас Смит тихо ругался, сидя в своем кабинете родного «Фолкрофта».
— Черт бы побрал их души! — вновь воскликнул он.
На столе перед ним стоял трофейный компьютер Аллаха Ладина — американского почтальона, подозреваемого в терроризме. Причем трофей уже был подключен к компьютерной системе «Фолкрофта» с помощью кабеля.
Смит сразу же скопировал содержимое винчестера террориста на одну из машин «Фолкрофта-четыре». Обычно к информации можно было получить доступ с помощью прямой атаки из сети серверов на систему кодирования. К несчастью, вся информация в компьютере Ладина хранилась на арабском языке. После целого часа бесплодной борьбы с тем, что глава КЮРЕ сначала принял за какие-то очень хитрые коды, он наконец догадался.
Машины Смита работали с английским языком. Конечно, они «знали» и другие языки, но список их ограничивался только теми, что использовали латиницу и русскую кириллицу. Арабский шрифт машины не воспринимали.
Пошарив в компьютерном пространстве, глава КЮРЕ нашел и скопировал программу автоматического перевода с арабского на английский, созданную факультетом иностранных языков Йельского университета. Однако программа оказалась слишком громоздкой. Оставалась одна надежда на мастера Синанджу. Вот потому-то Харолд В. Смит сидел сейчас, сгорбившись, за своим письменным столом, и нежась в лучах послеполуденного солнца в ожидании Чиуна, тихо ругался.
— Черт бы побрал их бесстыжие глаза!
У двери кабинета Смита мастер Синанджу внезапно остановился.
— Подожди, Римо, — прошептал он. — Послушай.
— Черт бы побрал их бесстыжие глаза! Чиун вздрогнул от непривычного волнения.
— Это голос Императора Смита. Похоже, он сердится.
— Скорее это похоже на голос пирата, который угодил деревянной ногой в дырку на палубе, — отозвался Римо.
— А вдруг он сердится на нас? — проскрипел учитель.
— Что ж, нам останется только принять лекарство.
— Пусть Господь разнесет вдребезги их проклятые кости! — в ярости произнес за стеной Смит.
Внезапно Чиун спрятался за спину ученика и обеими руками подтолкнул его вперед.
— Ты первый, Римо.
— Почему я?
— Потому что ты наполовину белый, как и Смит. Он не станет гневаться на своего.
— Что ж, ладно, — обреченно произнес Римо и рывком открыл дверь.
Харолд В. Смит недовольно оторвался от своего занятия. На его патрицианском лице не мелькнуло и тени облегчения.
— Я рад, что вы здесь, Римо, — произнес глава КЮРЕ тоном, противоречившим его же собственным словам.
— Мастиф съел наши бумаги! — с порога заявил Чиун. — Мы не виноваты.
— О чем он?
— Мастер так шутит, Смитти.
— Мне нужны вы оба.
— На вас упал компьютер? — удивленно спросил Римо, заметив на столе новую систему.
— Я пытаюсь проникнуть в трофейную базу данных.
— Трофейную? И кто же ее захватил?
— Я, — ответил хозяин кабинета.
— Шутишь! У кого же ты ее захватил?
— Если я не ошибаюсь, у виновного в серии взрывов в Нью-Йорке.
— Каждый, кто осмелился взорвать бомбу в одном из ваших самых знаменитых городов, и в самом деле
