— Который быть в подвал, — ответила старуха.
— Ах, этот рыбный погреб, — протянул Римо, который никогда не слышал ни о каком рыбном погребе и был абсолютно уверен, что в подвале до сегодняшнего дня ничего подобного не было. — Как вас зовут, кстати?
— Я экономка. Имя не иметь значения.
И она снова поклонилась.
— Но у вас все-таки есть имя?
— Да, — ответила старуха, еще раз поклонилась и засеменила вверх по лестнице.
— Чиуну лучше бы запастись хорошим объяснением для всего этого, — проворчал Римо, ныряя в дверь подвала.
Подвальное помещение имело форму буквы "Г", как и само здание. Сквозь окна-бойницы пятнами падал дневной свет. Он ложился на длинный ряд холодильников вроде тех, в которых большие семьи хранят говяжьи бока и ноги. Холодильники были новыми и дружно гудели, Тут же стояли рядами булькающие аквариумы. Рыбы в них не было.
— Чиун, ты где? — выкрикнул Римо.
— Здесь, — послышался писклявый голос.
Римо хорошо знал этот писк. Он означал, что его обладатель недоволен. Чиун был расстроен.
Римо обнаружил мастера Синанджу в дальнем углу подвала, где когда-то был угольный бункер. Здесь все переменилось. Деревянная обшивка бункера была сорвана, а стенки обложены кирпичом. Кроме того, в нем появилась дверь. Она была открыта.
Римо заглянул внутрь.
Мастер Синанджу стоял посреди этого мрачного холодного помещения, и лицо его было похоже на маску мумии. Светло-карие глаза глянули на Римо. Они блеснули и прищурились.
Чиун был одет в простое серое кимоно из шелка-сырца. Без украшений. Полы кимоно касались верха черных корейских сандалий. Руки, спрятанные в широкие рукава, были скрещены на тугом и плоском животе.
Похожий на кнопку нос сморщился, и Чиун сказал:
— От тебя воняет санго.
— Санго?
— Акулой.
— Ах да. Она пыталась меня съесть.
Чиун вопросительно склонил голову набок по-птичьи, но выражения его лица в полумраке было не уловить.
— И?..
— Я съел ее раньше.
Римо улыбнулся. Чиун — нет. Голова его откинулась назад, отбрасывая резкие тени на пергаментные черты лица. Он был лыс, как пасхальное яйцо, и только два пучка пуха торчали над каждым ухом. С подбородка свисала бородка, похожая на тощий хвост белой мыши.
— Смитти уже рассказал тебе, что со мной случилось? — поинтересовался Римо.
— Нет. Несомненно, чувство стыда сковало его благородный язык.
— Я попал в точку встречи вовремя. Но судно кто-то потопил.
— И ты это допустил?
— Я ничего не мог поделать. Оно затонуло раньше, чем я прибыл.
— Надо было добраться туда пораньше.
— Да, но я не смог.
— Но ты отомстил за это оскорбление?
— Пытался. Судно потопила подводная лодка. Я отправился на ее поиски, но она первая нашла меня.
— Ты уничтожил это пиратское судно во имя нашего Дома?
— На самом деле оно вроде как удрало, — признал Римо.
— И ты позволил какой-то подводной лодке уйти от тебя! — вспыхнул Чиун.
— Я впервые видел субмарину, — обиженно сказал Римо. — Мне удалось пробраться на борт, но они выкурили меня наружу. Я сделал все возможное, Чиун. А потом я оказался в открытом океане без досточки и щепки. Чуть не утонул.
Лицо Чиуна оставалось суровым.
— Тебя учили не тонуть в воде.
— Я сказал «чуть не утонул». Меня окружили акулы.
— Ты сильнее акулы. Ты опаснее акулы. Ни одна акула не может победить того, кого я учил мудрости из солнечного источника Синанджу.
— Благодарю за все похвалы, но я действительно был на грани гибели.
— Мудрость, которую я расточал на тебя, привела тебя домой живым, — сказал Чиун, выходя и резко закрывая дверь, как бы ставя точку.
— На самом деле, боюсь, я бы не выбрался, если бы не вспомнил Фрейю, — откровенно признался Римо.
Чиун с нескрываемым интересом вздернул подбородок.
— Я вспомнил, что у меня есть дочь и что я хочу увидеть ее снова. И тогда я нашел в себе волю к жизни.
Чиун не проронил ни слова.
— Сожалею, что сорвал задание, — тихо сказал Римо. Он механически крутил кистями рук.
Чиун молчал, лицо его не шевельнулось, карие глаза были непроницаемы.
— А что мы потеряли? — спросил Римо.
— Честь. Но мы ее вернем. Ты лично этим займешься.
И Чиун беззвучно мелькнул мимо Римо, как серое привидение.
Открыв дверь, Римо просунул голову в выложенный кирпичом угол погреба. Там ничего не было, если не считать вывешенных рядами кедровых полок.
Пожав плечами, Римо закрыл дверь и последовал за мастером Синанджу вверх по лестнице. Догнав его, он пристроился рядом.
— Старая леди сказала, что ты в рыбном погребе. Но я никакой рыбы не вижу.
— Это потому, что там ее нет.
— Рад это слышать. Сегодня у меня есть настроение полакомиться утятиной.
— Это хорошо, потому что сегодня на ужин утка. И каждый вечер в обозримом будущем — тоже.
— Это больше, чем мне хотелось бы.
Они дошли до верха лестницы.
— Потому что нет рыбы, — сказал Чиун, не став развивать эту мысль.
Они ели на кухне, устроившись на низких табуретах. Рис был белый и липкий, приготовленный именно так, как любил Римо, и подавался в бамбуковых чашках. В золотисто-оранжевом соусе лежала утка.
Когда шаркающая по кухне бессловесная экономка передала Чиуну миску супа из рыбьих голов, Римо удивился.
— Кажется, ты говорил, что рыбы нет? — спросил Римо.
— Рыбы нет. Для тебя.
— А для тебя есть?
— Я не проваливал задания, — сухо ответил Чиун.
— Обычно мы ели одно и то же.
— Отныне и до тех пор, пока не будет отомщена честь Дома, твой рацион ограничен утятиной. Ты будешь есть жареную утку, пареную утку, вареную утку и холодные утиные объедки. В основном ты будешь есть холодную утятину. Более того, ты будешь есть ее с удовольствием.
— Я с этим смирюсь, но мне это не нравится, — возразил Римо, прокалывая коричневую корочку утки серебряной палочкой. — А что это за экономка у нас появилась?
— Это решение я принял сегодня.
